Откровения один год

Дай мне повод тебя ненавидеть. Всего один. -
Я его на ликёр под притёртую дверь. -
Переплачется, перебродит.
А потом уходи и хоть пропадом пропади
в этой мнимой свободе.

А мне дыма начерпать в глазницы из всех кадил,
по тебе причитать, да следы выметать
чисто-начисто, честь по чести. -
Пусть не ёкнет тебе, не оглянется на пути
до твоих пергидрольных бестий.

Пусть не вспомнится. Или всё же когда-нибудь
майским Невским навстречу -
ни шанса в обзоре зазора -
усмирить всех чертей, улыбнуться и не преминуть
на ходу обронить: я уже не твоя tesoro.

***
Поперёк белокаменно-львиных спин
белогладится полночь и смотрит в глаза:
Спи, бессменный, бессонный мой, спи.
Утро вечера… Знаешь сам.

Тают звуки, как тают на севере льды,
разбавляя абсент едких тем для богем.
Я не вслух, я с тобой про себя на ты,
на короткой ноге

я с тобой… Как микстура горчит чуть-чуть
от невнятной тревоги с Невы молоко.
Поит Питер тоской белоглазая чудь,
а сама не грустит ни о ком.

***
Жалость забыла как надо плакать, глядя в набитый рот,
давящий булкой охрипшие маты, кашель и дух ментола.
Помнишь, ты дал мне окурок?
- На-ка...
пока разбирали сирот: мальчиков чаще СВУ, а девчонок худ. и балетные школы.

Глупая, спрятав бычок в кармашек, выжгла насквозь дыру
(после вертела ее с азартом, пока повторяла гаммы),
будто бы выжгло на душах наших два отпечатка рук:
больший, в мозолях — папин, а меньший, с тонким колечком — мамы...

Но руки должны быть поверх одеяла, если костюм из джерси
двигал седую тень мимо койки вслед за линейкой хлесткой
(старая леди почти не скрывала жестоких своих перверсий. —
Кто бы поверил этим прожорливым недоросткам?)

Белые пачки, спектакли, задачки. — На прихоти времени нет,
пока метрономы считали годы, уверенно отбивая
три четверти такта, охотку падать, желание взять конфет
из маленькой вазочки на полированной крышке рояля...

Где-то еще впереди в малом зале премьера моей любви
и купленный на заветный серебряный шиллинг,
летящий с партера букетик азалий и хриплое:
- На, лови!

а Вы говорили, что сказки себя изжили.

***
Мы с тобою прощались вроде бы.
Нам бок о бок нехорошо.
Я сменила прическу и родину
Чтобы ты меня не нашел,

Угрожая во след алиментами.
И за то, чтобы ты так жил*
Я пила самогон с диссидентами
И по маме ругала режим.

Только жизнь по спирали закручена,
И, виток наложив на виток,
Для тебя в моём сердце измученном
Сохранила навек уголок.

Чтоб, устав от судьбы неприкаянной,
В недалёком каком-то году
Ты оставил предел белокаменной,
Дав таможне немалую мзду.

И сошёл по ту сторону истины,
Не совсем понимая зачем,
Отыскал меня по взгляду лисьему
И по родинке на плече.

***

Остов высотки. Ни веры, ни виз.
Клятву бессмертья в заутренний морок
Выжать из легких и встать на карниз
Где-то без четверти сорок.
Не удержаться. Рубашечный лен
Вскрыть парашютом, и вспомнить, как водится,
Что-то пречистое школьных времен
и Богородицу.

***

Ох, сорока-сорока, какой тебе нынче год?
Позвонила подружке, а та куковала невесело
Про завистниц и сплетниц,
Про паспорт, который врёт,
Про давнишний курортный роман и привычку-профессию

Ничего не выбрасывать, чтоб неповадно впредь.
Завернула в газетку заплаканное и на полочку,
Чтоб имела при случае повод себя жалеть,
Вспоминая, какой он был редкостной сволочью.

И не то, чтобы факты и доводы по местам,
А по сумме нашёптываний и наитию.
И потом сокрушаться, что аисты, как поезда,
Регулярно запаздывают с прибытием.

Кое-как обустроить двухкомнатное гнездо,
Пропустить переход от Яси к Ясмине Семёновне,
Обрастая жирком, и делить пополам с котом
Полкило колбасы и пакет молока топлёного.

Дослужиться до тёплого места под вывеской «Зам…»
А по праздникам в церковь и под полусладкое белое
Воровать у соседки мужа на полчаса.
Грех, конечно, но что теперь с этим поделаешь?

Сорок свеч догорают. Такая в душе тоска
Что и сыто – не сыто, и свято уже не свято.

Где-то в гнёздах соседних сорокин кусок пирога
Расклевали давно долговязые аистята.

***

Этот город мертвецки бел, до безумья тих,
Будто нет его. –
Разобрали по кирпичам.
Так болит голова, что пора выносить святых,
Зазывать палача.

Этот город опять в снегу, будто пёс в парше.
Прикормлю его лаской, возьму его в поводыри.
Не из жалости,
Просто некому гнать взашей
Декабри. декабри...

– Навалились все сразу, на сердце ничком лежат.
Так недолго совсем до хандры или до соплей.
Но, зубами стуча, я твержу себе:
Жизнь – пожар.
Только не отсырей.

Выйдут люди на свет, приведут непорочную мать.
Назовутся волхвами, начертят на лбу звезду
И отпустят на небо.
И ты будешь вечность ждать,
Пока я упаду.

***

Кто это в рамке в правом углу стола
Потчует память горечью из пипетки?
Может, она лодку твою ждала
Из кругосветки?
Может она… Впрочем, какая блажь.
Правду скажи, выменяв шторм на сушу,
Что, капитан, ты за нее отдашь:
Жизнь или душу?

Ты долго плавал. Вылизал суховей
После потопа вымершие причалы.
Не отболело? Режь, капитан, смелей,
Чтобы кричало.
Эхо начертит карту других задач,
Скрутит планетой новою плазмы мякоть
Там, где еще (плачь, капитан, плачь…)
Не о ком будет плакать.

p.s.:
Как соберешься, женщин возьми, вина,
Места оставь парным земным уродцам,
Но не бери оранжевого слона.
Не приживется.
***

В интерьере графин на тумбочке и кровать.
Слева пыточная,
Справа эклеры и поцелуи.
Ты почти прокурор.
Я умею красиво врать.
Потанцуем?

Три-четыре. С прогибом за борт не с той ноги.
Это лучше, чем глухо кашлять
и тапком шаркать.
Ты немного палач.
Я с омелы ношу венки.
Будет жарко.

Как рецепты от старости росчерки вдоль спины.
Неразборчиво крайне,
неправильно,
псевдонаучно.
Ты, наверное, бог.
Я, похоже, с другой стороны.
Нам нескучно.

***

Как ты живешь, белокурый бой
с фото, манерно испачканный вишней?
С кем ты играешь теперь судьбой
пиротехнически в третий лишний?

Спасибо, что живой (с)

Черпает с лужи простуженный всхлип
рваный кроссовок. Закурит и бросит
утро сквозь зубы: ну, парень, ты влип,
девочка эта — персона vip.
Ты улыбаешься:
осень как осень.

В спину проклацает ржавый замок
сухо хозяйское благословенье:
хапнешь ты волюшки финкою в бок...
Вышли все сроки. Гуляй, браток.
Здесь за простой не накапает пени.

Главное, чтобы душой поджар,
а отболевшее тело не тянет.
Есть в этих рыжих особый шарм:
жить как ходить поперек ножа,
а если любить — вдоль спины ногтями -

до полусмерти. До синих жил
на переносице. Девочка спросит,
рыжие кудри на грудь положив:
- Как же ты выжил?
- Я просто жил. -
И улыбнешься:
- осень как осень.

***

Кто там ещё у твоих изумрудных стен
Ищет недостающий кусочек счастья?
Сшитому сердцу хочется перемен,
Хочется ритма.
Может, устроим кастинг?

Розовый атлас сложит свое плиссе
В ровном проборе невозмутимых систол.
Жизнь набивает мне барабанщик Сэм
Чисто-пречисто.

Плюшевый цербер заучит «апорт, апорт..»
Вслед за бумажной мыслью помчит и канет.
К ритму добавим крена на левый борт
Бурей в стакане?

Синей тоски нальют саксофон и Шон.
Через соломинку выпьем любовь на ужин
На брудершафт.

Жаль, дровосек ушел
В город зимы, где молча ржавеют души.

***

Липнут слова к зубам, на руках волдыри.
Я не сама, мне вера твоя – наводчица.
Яблок ворованных полный подол. Бери
Сколько захочется.

Притча на языках неумелых прях
Солью в глаза, а я к тебе блудной дочерью.
Не объяснить на пальцах и пикселях,
Чья теперь плакать очередь

Где пастушок бессонниц плетёт в клубок
Ночи с поправкой на долю суммарных погрешностей
Плед – аспирин – колыбельные – ромовый грог –
Приступы нежности.

***

Не придумывай ей имена, она их не слышит.
Ей inverto весь этот мир. Выходя из комы,
Она видит портретное сходство в церковной нише
И кивает сама себе, будто старой знакомой.

Она пишет углём любовь и зовёт по-латыни
Полевые цветы, пряча за щеку старый шекель.
Она помнит дороги, которых и нет в помине,
Она знает, как вплавь до Карельского перешейка…

Не держи её. Ей осталось совсем немного.
Ей мешают ко снам по унции звёздной пыли
И стихи – это как лекарство (рецепт от бога),
Чтоб не очень болело, пока отрастают крылья.

***

Заверну тебя в подол,
да через море, через дол,
через passport-face control
улетаю
Где зовут по-матери,
Где война в фарватере.
Где терпенья хватит ли?
Но..
Баю-баю.


Приходили по морю,
да уходили по миру.
На портянки порваны
рушники и флаги.
Дай нам, боже, мужества,
Дай нам сил и мудрости,
а кому не хватит сил,
дай отваги.


Долетим до Ровно ли?
Не враги же кровные.
Вдруг да заколдованы
от чумы и пули..
А кого не вывела
мовою до Киева,
помяните, милые.

Люли-люли

***

Отрекаю тебя, колдун.
Амулеты твои не действуют.
По запретам, стихийным бедствиям,
И по трупам врагов
Иду,
Забывая тебя, во весь рост,
В непонятный такой и всесильный мир
В направлении норд-норд-ост
Семимильными,
Поперёк теменному шву
Упираясь, чтоб гнулись траверсы,
Доказать теорему «Живу»

Богородица Дева, радуйся…

***

Я скучала. А ты стал совсем чужим,
Город мой, как цветное lego.
Через едкую горечь раскатанных шин
Пахнет старостью, статью и снегом.

Не гони меня снова. Сама уйду,
Пряча эхо под арки и ниши.
Нам с тобой разминуться б в аэропорту,
Как уставшим любовникам бывшим.
Перебросить, не думая, за парапет
Над Фонтанкой и лица, и даты...

В чате мечется полузабытый привет*
Без надежды найти адресата.

p.s. : если выплывет всё же, то будь готов
прикрепить к чёрно-белому фото
эстетичную вязку из красных шнурков
для вербальных твоих эшафотов.

***

Мне эти проводы - наказанье.
Не научилась ни ждать, ни верить.
Но к возвращенью - вино, лазанья,
Горит ночник,
Не закрыты двери.

Который час? - Половина жизни. От напряженья срывает башню*
Ломает пальцы, стирает слёзы и благолепное о Всевышнем.
Коньяк элитный,
Курю бесстыдно,
Весь мир куда-то несётся мимо.
Всё потому, что необъяснимо
Мне за тебя вдруг бывает страшно,
И все другие слова излишни.

Придумать срочно себе надежду: запил с друзьями, завёл подругу.
Обнять детей, успокоить маму, кормить всех байками до икоты,
Держать в прицеле
Входные двери,
Шаги угадывать по приметам,
И больно думать в себя, что где-то
Не возвращаются птицы с юга,
Не приземляются самолёты…

***

Кто-то там выше всех и вся,
В чьём саду круглый год левкои
полыхают, решил:
Нельзя
Мне с тобой рядом быть ни в коем.
Может быть на длину руки,
Может эхом за тридевять милей,
Или даже что мы – враги...

Я упрямая.
Знаешь, милый,
Пусть он шепчет тебе на чай,
Или в уши сливает свинец,
Ты по звукам меня сличай
Частотой ниже двадцать герц.
Ты смотри мне глаза в глаза,
Даже если почти насильно
Компас путает полюса,
Светофор залипает синим,
Время выставлено на ноль,
А у бога испорчен гаджет,
Даже если и этой весной
Купидон, как всегда, промажет.
До абсурда. До тошноты
Говори о любви,
пусть колом
Накрахмаленные бинты
Укоризненно давят горло.
Профиль мой наколи на плече,
Мною будь перманентно простужен.

Я ещё не решила зачем,
Но ты мне обязательно нужен.

***

Мы полетим. Каких-то две жизни лёту.
Баки полны отчаяньем до отказа.
Я до сих пор ещё не летала ни разу,
Но мы полетим.
Ты будешь вторым пилотом.

Нам по пути не светит постов и пробок.
Выше архангелы, ниже пустые пашни.
Если б ты знал, как мне абсолютно страшно,
Ты никогда не летал бы со мной бок обок

За киловольт разряда из мини-дзотов
(лупят прицельно чёртовы гиппократы)
Я бы помочь тебе с катапультой рада,
Но в облаках не меняют вторых пилотов.

***

не люблю даты - лучше помнить всегда а вспоминать спонтанно

..........

...................

RIP

Поперёк теменному шву

Упираясь, чтоб гнулись траверсы,

Доказать теорему «Живу»



Богородица Дева, радуйся…(c)

Помянул. И перечитал её последние комменты под Ильей. Сильно.

поясните, пожалуйста, неофиту - это чьи тексты?

А комменты под Ильей. http://litprom.ru/thread68501.html

Ох...



Какие тексты то хорошие



Кровью написаны

Настоящие

*плачет