Все тексты

Я и действительно стал метафорой, но для чего?

Стая детей загнала старуху в подъезд. Старуха ступила в темноту, а стая осталась снаружи и выла, и кричала, беснуясь и швыряя стеклянные бутылки в распахнутый зев подъезда, откуда несло мочой, ужасом и карамелью....

Путь к себе – это путь по Праге.
Даже если унылый дождь.
В городской омываясь пране,
Ты, быть может, себя найдёшь.

Вдруг, гуляя по загранице,
Прогулить «Агой!» голубям,
Хорошо; а потом в пивнице -
За столом повстречать себя.

Шпили башен закат кровянят....

Из нагрудного кармана,
Как - навряд ли кто поймёт,
Взял и вынул утром рано
Пулемётчик пулемёт.

А вернее - пулемётик,
Что заныкал год назад.
Пулемётчик был невротик
И немножко психопат.

Чтобы с гадиной ползучей
Совладать в лихой борьбе,
Он держал, на всякий случай,
Пулемётик при себе....

Построить или все-таки разрушить?
Какой нам всем от созиданья толк?
Мир обречен, когда алтарь бездушен,
Как дом, где детский крик давно умолк.

Руины романтичней голых стен,
Они пропитаны слезой разгрома,
Былой пульсацией кирпичных вен
И отголосками дождя и грома....

Путь к себе – это путь по Праге.
Даже если унылый дождь.
В городской омываясь пране,
Ты, быть может, себя найдёшь.

Вдруг, гуляя по загранице,
Прогулить «Агой!» голубям,
Хорошо; а потом в пивнице -
За столом повстречать себя.

Шпили башен закат кровянят....

Они говорили мне не пиши,
Ведь рифмы нет и нету души.
И непонятно зачем и о чём,
Уж хоть бы эмоции били ключом.

Кто вам сказал, что вам можно писать?
Самое лучшее вам помолчать.
Пишите хоть в строчку уж, не столбцом.
А лучше никак, никогда, ни о чём....

Меня назвали подлецом и идиотом -
Актёры, те что водят стаи кукл
Мне спорить с ними как-то не охота
Тем более что я не драматург

На лицах кукловодов нету тела
Их лица не похожи на людей
В глазах их что-то сомье затвердело
И в головах не водится идей

Они привыкли действовать руками
Их пальцы безсознательно длинны
А под ногтями ровными пластами -
Недвижимые тверди целины

За ширмами у них воняет смрадом
Там пыльно и наплёвано на пол
Там мухами предельно всё...

Я сегодня прошла двадцать тысяч шагов.
Я плевала в лицо ветру.
Ветер мне не сказал даже толики слов
Тех, которых я жду, редко.

Я сегодня брела по безликим шагам.
Тех, которые мной брезгают,
Ветерок шелестел по кроссовок следам.
Ветер думал, что я, трезвая....

Это было не так давно, я поливала окно,
Точнее цветок на нем, и сделала ход конем.
Я поняла, что должна, прекратить проживать одна.
Пошла и купила кота, теперь моя жизнь не пуста.

Мой замечательный кот доставляет мне много хлопот.
Летает под потолком, не боится кастрюль с кипятком,
Охотится за ногой, открывает чайник рукой....

Хранит июльское тепло
загар листвы в притихшей роще,
что отцвело, то отцвело -
давай смотреть на вещи проще.

Гудит берёзовая медь
о том, что мы ночами просим -
нам так не хочется стареть,
приди немного позже осень.

Алеют на щеках рябин
до снега поцелуи лета,
приносит грусть кто нас любил -
такой обряд, и ты не сетуй....

Нам встреча уготована сегодня.
Если судьба окажется щедра,
Она придёт ко мне и ночь, как сводня
С меня возьмет оплату до утра.

Не вижу смысла гордым притворяться.
Я так решил, а значит ты моя.
И снова мир вокруг начнет вращаться,
Вновь станет обитаемой земля....

Страдает душа и болит живот.
Отвержен я, словно пария.
Московский октябрь заливает в рот
Кисель из сульфата бария.

В нутро опускается эта смесь,
Она, как месть и мучение.
И входит с прохладой липучей смерть,
Хотя не даёт облегчения....

И вот мне скоро умирать
Снежинки стали близнецами
у отражения лица нет
и как живая снится мать

У скомороха бледный вид
последний простодушный шарик
софит подслеповато шарит
и от столба к столбу висит

как провод оголенный нерв
проводником тепла и света
запитанные не от лета
на юг холодный стаи стерв
всех ипостасей разно-ли-кость
и млечность - на столе разлитой
и мной непосещенный хлев....

Дружил Василий с головой
Пусть даже видел это-
Идут часы по мостовой
На самом склоне лета.

За ними срочно поспешил-
Судьбой дано сегодня,
Надравшись дико от души,
Времён увидеть сводню.

Догнал часы среди ракит
Да вянущих цветочков
И сразу честно говорит,
-Всех довели до точки-

Идёте словно на парад,
Как вас и не просили,
А заморозить летний лад
Видать уже не в силе?...

Выйдешь бывает в открытый космос
со своим насущным вопросом,
выйти выйдешь, а спросить-то некого,
вокруг никого,
только звёзды и чёрные дырочки,
никого кто бы мог тебя выручить,
протянуть из далей пространства
руку помощи и панибратства,
товарищества тёплую пятерню,
через тернии, через стерню,
но не жди, не ищи - всё тщетно....

Пролила на балконе бульон.
Из кастрюли под синей крышкой.
Мне казалось, бульон это- сон
Из недавно прочитанной книжки.
Расплылись по балкону следы
Переваренной в жидкость птицы.
Мне казалось, балкон это -. мы
Оказалось лишь птиц лица....

Об осени, сменщице лета,
В хандру загоняющей нас,
И сказано было, и спето
Немало, точней – до хрена.

Точнее ещё – ДОХРЕНИЩЕ,
«Как грязи» – совсем хорошо.
Так что же и мне в эти тыщи
Невинный не вставить стишок?

А ну, потеснитесь, поэты,
Я здесь, октября на краю,
В анналы осенние лепту
Внести собираюсь свою....

Кладу себя на внутренний диван.
Там, вдалеке от внешних оболочек,
Портретной рамкой к стенке приторочен
Афоня Фет, а рядом с ним Иван

Тургенев, Шура Пушкин - трое в ряд.
Окно в стене напротив. Там осенней
Тоской деревья бабочек кадрят
В последнее пред вьюгой воскресенье....

Гладко выбрившись и сполоснув рот мятным ополаскивателем, надев форменную малиновую курточку и белую шапочку с розовым помпоном, Акакий Ефимович, вагинальный лизатель второй категории, долго стоял у зеркала разглядывая свои белоснежные зубы, подмигнув своему отражению, Акакий Ефимович вышел из дома....

Для стихов ничего не нужно,
Инструменты всегда с собой:
Звуки детства, весь мир наружный,
Космос сердца, любовь и боль.

Всё люблю, что строкой впиталось –
Даже подлость и лень, и страх.
Лишь одно исключить пытаюсь –
Что похоже на смертный прах....