Барагозина

На границе зимы,
На дрейфующем льду
Не молитву, но символы кода
Февралина нашёптывает в темноту.
Февралина зовёт непогоду.

В эту лишнюю ночь
В високосном году,
Где слипаются сны и проклятья,
некто Он обещал Февралине звезду
На её подвенечное платье....

По приметам зима. –
В пиалушке горячего чая,
в автозапуске снов чередой затяжных вечеров.
Я твои феврали на дверных косяках отмечаю.
Торопись, дорогой. Не осталось пустых косяков.

Растворятся черты, пожелания, помыслы, строки
в первородных снегах,
в этих тягостных дней белизне....

До горизонта – снежная фланель.
Ни пяди обнажённого пространства,
Как будто дань скупому пуританству
Отдать спешит январская метель.

Лишь, заслоняя согнутой спиной
У мусорки ободранные ёлки,
Похмельный дворник кружит, втихомолку
Сражаясь с бесконечной белизной....

Полвека зим, бронхит и кошка.
Полштофа истин и вина.
По лоб отцовская сторожка
заметена.

Рога оленьи над кроватью.
Сайга и фото на стене –
Мои неназванные братья
и братья названные мне.

И с ними я – полынь и роза,
с избы горящей – на коня!...

Луна такая сдобная, что, жуть,
как хочется горбушки свежей с маслом.
Побудь со мной, мой старый друг.
Побудь,
пока во мне желанье не угасло
следить за виртуозностью ножа
по дереву. В союзе полуночном
ещё так неосмысленно свежа
движений поступательно-порочных
затея....

Вскрыты желания под апельсиновой кожицей.
Времени стражник сыто уснул у стола.
Други мои, сложатся путь и множатся
судьбы и иже славные ваши дела.

Тайны останутся только в исписанных метриках
без сожалений. И, никого не кляня,
Я отпускаю все ваши дОлги, недруги....

Пока стоит, расхристанный и шаткий,
мой старый дом,
гори над ним, гори.
Пусть выжигает знаки на сетчатке
пустынных окон твой аквамарин,

где слепота лишь повод видеть в душу
и не гнушаться этой слепотой,
когда мой мир, как яблоко, надкушен
и сплюнут в пропасть
между мной и мной....

iframe width="640" height="360" src="https://radikal.ru/vf/y18LlPL3ufq" frameborder="0" scrolling="no" allowfullscreen/iframe

p.s. пробовала несколько раз. Ревела. Получилось как получилось.

Прости, родная....

Ярких тус последняя легенда,
лучший фант литпромовских примет,
как же ты себя и в секонд хенды
без борща, мохнаток и котлет?

Тем и жив. И между многотонных
плит бетонных твой надёжен скит:
над комодом Леннона икона,
подле авокадо и носки…

Брось, старик....

Ну, был и был…
Спасибо и на том.
Заглянешь, может быть, с надменной рожей
узнать, как сиротеем мы с котом
на домотканых ковриках в прихожей.

Как груб апрель,
и хлористый по вене,
как роды с повитухой на дому. –
Не дай господь, родится новый Ленин,
хотя оно всё движется к тому....