Последние комменты юзера Dodi

Dodi: Именно здесь захотелось высказаться. Я всех людей меряю по своей мерке, получилось так. Ну вот, например, Юлий Цезарь для меня 100 %. Есть еще Моцарт и Пушкин, тоже сотня. То есть это люди, которые свою жизнь прожили практически соразмерно таланту. Ведь лучшее произведение, скажем, Пушкина, есть его жизнь, так я думаю. То есть, может, именно СООТВЕТСТВИЕ здесь важнее всего. И здесь Шизоф мне их более всего напоминает.

Dodi: Зацепило как-то. потом одноклассники вспомнились, в друзья ломящиеся, в основном думаю мужики страшные а не бабы.
А совет не нуждающемуся ни в чьих советах- забей, у тебя своя жизнь, и чую, у тебя еще может быть все хорошо…

Dodi: Странно все это.Рядовому втыкателю вроде меня похрен на фамилии этих хороших людей, я например и не обратила внимания на фамилию «Отрышкин» (Или про другой рассказ идет речь?). Или происшествие, описанное в крео, из ряда вон?
Литератором автор себя не объявлял, по-моему, хотя является неплохим и достаточно интересным рассказчиком.

Dodi: Мне понравилось

Dodi: И правда хорошо. Рада за автора, растет однозначно. Но соглашусь с Гусаром, -излишне лубочно. Что хорошего художника отличает от плохого, ведь всем хорошо известно.

Dodi: «Ректальная эквилибристика»,«фарс и проституция -тоже можно похабной руганью назвать. Авторша усиленно лезет „в тренд“.
Как говорится, ради красного словца…

Dodi: Малино по крайней мере последовательна. А эссе про современное искусство здесь будет?

Dodi: Григорий Перельман
дамочка, напились — ведите себя прилично
Лады

Dodi: Неужели это так больно?

Dodi: Ну простите. Но для меня эталон, ну

Dodi: В полдень лихорадка достигла апогея. Нутряной кашель сотрясал тело больного, он уже начал харкать кровью. Железы перестали набухать, они были все те же, твердые на ощупь, будто во все суставы ввинтили гайки, и Риэ решил, что вскрывать опухоль бессмысленно. В промежутках между приступами кашля и лихорадки Тарру кидал взгляды на своих друзей. Но вскоре его веки стали смежаться все чаще и чаще, и свет, еще так недавно озарявший его изнуренное болезнью лицо, постепенно гас. Буря, сотрясавшая его тело судорожными конвульсиями, все реже и реже разражалась вспышками молний, и Тарру медленно уносило в бушующую бездну. Перед собой на подушках Риэ видел лишь безжизненную маску, откуда навсегда ушла улыбка. В то, что еще сохраняло обличье человека, столь близкого Риэ, вонзилось теперь острие копья, его жгла невыносимая боль, скручивали все злобные небесные вихри, и оно на глазах друга погружалось в хляби чумы. А он, друг, не мог предотвратить этой катастрофы. И опять Риэ вынужден был стоять на берегу с пустыми руками, с рвущимся на части сердцем, безоружный и беспомощный перед бедствием. И когда наступил конец, слезы бессилия застлали глаза Риэ и он не видел, как Тарру вдруг резко повернулся к стене и испустил дух с глухим стоном, словно где-то в глубине его тела лопнула главная струна.

Dodi: Предлагаю кумыс. А че7

Dodi: Но все равно скажу — как заурядный читатель. Описание смерти в этом произведении (Чума) низводит всех писак сами знаете куда

Dodi: Почему-то камю напонило. Или Селина? Черт, эторт коньяк прям выбивает

Dodi: приятно четать

Dodi:  Это под музыку читать

Dodi: Текст читать не смогла, но с каментов упала было под стол. До Волчьей Ягоды. Чето стало нехорошо. Неприятно.

Dodi: все это вторично. бабочки были у маркеса

Dodi: Понравилось? Как сказать. Но почему-то перечитала наутро два раза. Зацепило наверно.

Dodi: Немедленно выпей! — тут как бы не в тему, а вот «выпей, каналья!» будет аутентичнее, на мой взгляд. Впрочем, не смею давать советы классику. (И тут же новый совет — самый интересный француз, по мне, все-таки Бальзак, невзирая на тонны говна, что он выписывал ради денег). Как человек