Три коротких зарисовки

Автор: Шырвинтъ* Попутная


Для того, чтобы перемещаться во времени пространстве по железной дороге нужно иметь брутальную психику и железные нервы, либо отключать и то и другое при помощи алкоголя или транквилизаторов.
Вся железнодорожная индустрия, от привокзальной архитектуры до вагонного клозета, вызывает у меня чувство тревоги за свою судьбу, вверенную в руки чугунного монстра. Слишком много плохих воспоминаний у меня связано со стуком колес. Я падал с унитаза на стрелке при наборе скорости, отставал от поезда, ломал ноги, когда встречал на вокзале приехавших в гости незваных татар. Один раз привел домой невесту, с которой познакомился в вагоне.
— Мама. Это моя невеста, — сказал я ей.
— А она коммуникабельная? — спросила мама.
— Да, — соврал я, — она архитектор.

Обвенчались… Десять лет — коту под хвост. Что мама имела тогда в виду? До сей поры не ясно. Спрошу, как ни будь. С тех пор не вру, хотя бы себе.
Кидая шмотки на полку свободного купе, никогда не тешу себя иллюзией, что соседей не будет. За минут пять до отправления обязательно придет вежливый шизофреник в очках или в дупель пьяный гастарбайтер с вонючей воблой. Паноптикум. Других вариантов у меня не было. Всегда думаю. — Ну, куда же вы все едите? Ведь вас там все равно никто не любит и не ждет. Вы же на фиг никому не нужны. Да и сам не лучше, наверно. Однако ж едем. Гипнотизируем друг друга взглядом в межбровье, или читаем статью «Бабка Трахея лечит гоноррею травами» в «желтой» газете, заботливо забытой на столе, доехавшим домой пассажиром с психическим недугом неясного генеза. Спасибо ему.

В мире хищников смотреть в глаза считается оскорблением. Даже мой кот отворачивает морду, когда я ему, что — либо втолковываю, или навожу объектив фотоаппарата. Состояние неловкости. Сейчас в мире уже не строят вагоны с интерьером « тет а тет». Прошли сталинские времена, когда человек, как в зоне или казарме, даже на короткое время, не может остаться в стороне от чужих взглядов. Но только не у нас, видать. Так, что сиди, мил человек, и ставь вокруг себя психологическую защиту маргинальным чтивом, если своего не взял, или снотворным уймись — если перегар утром помеха.

Есть тип людей, который планирует свою жизнь уж если не на десятки лет вперед, то уж на месяц точно. Как правило, их можно увидеть на плацкарте за номером 1, 3, 5 и так далее. А таким, как я, решившим спросонья умотать за тысячу верст, обязательно останется место 36, или еще чего похуже сбоку - мечта генерала Де Голля.

Когда гаснет свет — делать становится абсолютно нечего. Ни почитать, ни новую повесть в блокнотик настрочить. Снотворное не действует, коленки возле ушей, десятилетняя йогическая практика не помогает. Остальные пассажиры смотрят сны. Они родились в домике путевого обходчика под колыбельный стук проносящихся мимо поездов…
Преимущество одно. Можно ночью сходить опорожнить нутро. А утром, когда до санитарной зоны остается всего ничего, со злорадством лицезреть очередь теток, с всклокоченными шевелюрами и «Блендаметом» подмышкой столпившихся у вагонного гальюна.
— Спасибо, — говорит пассажир проводнику, соскакивая на землю родной станции.
— Да, пожалуйста, — разводит руками проводник.
— А пошел ты куда подальше, — думает при этом и тот и другой. Мне так, почему — то, кажется.

Рыбалка

Рыбалка — не лучшее занятие для настоящих воинов Духа. Подготовка, да и сам процесс отнимает много сил, особенно когда напряженка со временем жизни. Хорошо оно, конечно, если живешь на берегу тихой речки, имея под боком огород с червями и заливной луг с кузнечиками для плотвы. Неплохо еще иметь катерок Сильвер Шарк, с восьмидесятисильным подвесником Хонда на транце, но и без него тоже не плохо.

Для городского жителя, рыбалка превращается в идиотский перформанс, с неоправданными растратами денежных и нервных ресурсов. Накопать червей, изготовить прикормки, наточить воблеры с крючками, залатать резиновое плавсредство, пообещать родным, что уж в этот раз точно, тебя не привезут домой без рыбы, в жопу пьяного и искусанного в усмерть мелкой насекомой сволочью. Оно того не стоит…

Хорошо, когда клюет, когда не штормит, и комары не пьют кровь из плохо защищенных по неопытности участков тела. И солнышко за облачком глаза не слепит… Такое счастье выпадет на долю урбанизированного фишмана, раз лет в пять. И то, если он в течение года не ест рыб, и по ночам отсылает молитвы богу Нептуну.
Еще, чтобы добраться до рыбалки, нужен полноприводной внедорожник с баком горючего, и много всяких других полезных вещей. Начиная от хирургических пианов, заканчивая недействующей противокомариной мазью.

Обычно, как только размотаешь удочки, поднимается волна и небо начинает хмурится. Проходящий мимо крестьянин, стрельнувший у вас сигарету с фильтром, в знак благодарности обязательно поведает о том, что не далее, как вчера, они всей деревней прошлись по месту лова бреднями и самодельной бинарной взрывчаткой, и, что хрен чего вы тут теперь поймаете. Настроение портится. Начинает идти дождь.
Остается лишь одно. Свинтить горлышко проклятой. Порубать на газетке сало с луковичкой и, с нарастающей эйфорией, созерцать окружающий мир из дупла многовекового прибрежного дуба. А там, глядишь, и солнышко выглянуло, и невидимые в камышах лягушки приветствуют его своими радостными воплями. Оставшаяся в живых, после крестьянских акваактов мелочь, с интересом подгребает к берегу, в поисках холявного прибрежного биопланктона, смытого к мелководью теплым дождем. За ней и родители подтягиваются.

Самое время — менять наживку, выпить еще одну стопочку и, прочтя рыбацкое заклинание - «Ловись рыбка большая и маленькая», с надеждой созерцать раздваивающиеся поплавки. Авось, кто их и потопит.
Когда умирает последняя надежда — самое время выпить еще, и пойти проведать улов друзей-подельников. Они трезвы и сосредоточенны. В их садках уже бьют хвостами реликтовые особи, как бы предостерегая своих вольных сородичей от смерти на сковородке. Спрашивать, на что они ловят — бесполезно. С вами щедро поделятся куском наживки, состоящей из смеси сыра Рокфор с опарышами, и обязательно посоветуют стать чуть правее, метров на двадцать, где клев еще лучше. Не верьте! То, на что клюет, вам не дадут.
Самое время — допить, что есть, смотать удочки, рухнуть в васильки и проснуться дома.

Северное Дао. (абсурд)

Медитация
Однажды Шри Шлагб Аум сидел на берегу речки Териберки, впадающей в Баренцево море, отмахивался от комаров веточкой карельской березы и думал мысль. Если бы собрать вместе все горы и бросить в море - вот бы булькнуло! Свое имя Шри Шлагб Аум получил от недавно откинутого из зоны на "химию" известного каторжанина Алеши Стальнова, который считал что дорога к сознанию Шри напрочь перекрыта неким тяжелым воображаемым бревном твердой породы.
- Что, медитируешь? - спросил, тихонько подошедший сзади Алеша и покосился на торчавшую из кармана Шри бутылку водки.
- Да нет, - соврал Шри, указав на взлетающий из-за сопки МиГ 29 - самолеты рассматриваю. – а, что такое медитация?
- Медитация, - сказал Алеша, это когда некоторое время тебя ничего не волнует.
- Даже комары? - удивился Шри, яростно отмахиваясь веткой от назойливого гнуса.
- Да разве тут комары? - удивился Стальнов,- вот у нас в Сибири комары. Сидишь, бывало на лесоповале, в одной руке чай в железной кружке, в другой сахара кусок. И тут, откуда ни возьмись, комар. Хвать сахар и улетел.
- Да ну! - удивился Шри.
- Точно,- ответил Алеша, - а гудят знаешь как они при этом? Бзззззззззззззззззззззззыыыыыыы!

После этого звука, Шри Шлагб Аум впал в ступор. Сколько времени он просидел у речки, созерцая сопку и вылетающие из-за нее МиГи, час или десять, известно было только Стальнову потому, что солнце в летнюю пору на севере не садится, а часов с собой не было. Но когда он пришел в себя, то понял что такое медитация, четко осознав две вещи, что его не укусил ни один комар, и что водку Алеша спиздил. И еще, что для того чтобы что ни будь приобрести, нужно обязательно чем ни будь пожертвовать.

Однажды за Полярным Кругом
Шри Шлагб Аум и криминальный авторитет Алеша Стальнов, только что откинутый на «химию», лежали в бараке и отходили от пьянки по случаю Алешиного освобождения каждый по своему.
Шри Шлагб Аум спал, а Алеша стрелял из «вертикалки» в открытое окно нулевой дробью по пролетающим по небу горластым бакланам и мешал Шри спать. Кто-то мусорнул. Менты заклацали баранки у Алеши за спиной и увезли его обратно в зону, а Шри Шлагб Ауму дали по спине сапогами два раза, чем его и разбудили.
Такая вот несправедливость.

Грибы
В то время, как все нормальные люди ловили сёмгу, Шри Шлагб Аум ходил по тундре и собирал подосиновики. Кто-то мусорнул. Менты забрали у нормальных людей сёмг, дали штраф и пиздюлей. Четыре килограмма сушеных грибов у Шри не отобрали потому, что закона такого нет – грибы отбирать. Но пиздюлей все равно дали. Так. За компанию.

ps/ кому интересно, еще одна история про Шри, лежит тут