Неопытные боги (авангард)

Автор: Короткофф 1.

Тихо… Тсс! Молчи, не говори ничего. Не шевелись. В будущем лучше. В будущем должно быть хорошо. Лучше чем в настоящем и в прошлом. О прошлом вообще забудь. Нахуй прошлое. Настоящее тоже пока не радует. Будущее – это главное. А когда будущее станет настоящим, появится новое будущее, где будет еще лучше.
Дешевый оптимизм?
Иди в жопу. Ничего он не дешевый. И не оптимизм, а правда жизни.
Бля, да тихо ты! Услышат! А лучше – делай вид, что спишь. И, желательно, храпи погромче. Не спится? И мне тоже. Оно и к лучшему. О чем они там говорят? Вполне возможно, что нам придет печальный и неминуемый. Если уснем. Но ведь мы же не уснем? Не уснем…
Тихо! Кто-то идет. Шарк-шарк, шарк-шарк… Подходит. Сопит. Хмыкнул, пошел обратно. Шарк-шарк… Ебаная темень! Нихуя не видно!
Как тебя зовут-то хоть? Не помнишь? И я не помню. Да и зачем, собственно, помнить? Зачем имена? Они здесь не нужны вовсе.
– …не, не долго…
Черт возьми, да сопи ты потише, не слышно ничего!
– …так он же, ёбана, ну, потом…
Про меня, что ли?
– …да ну? и хули?
– Ну, как обычно.
– Не, бля, не смогут.
– Пусть учатся.
Надо что-то делать… Надо что-то делать! Когти рвать? А может… Нас же двое? Ты какого пола? Баба? Ебаться ломом! Ты – баба?! Пиздец, бля... Вот уж не везет, так не везет… Почему? Ты еще спрашиваешь? Да вы же, блять, вы же…

2.

Вертикальность зависит от точки зрения.
Яркость же, в свою очередь не зависит от этого,
а зависит от расстояния. Пыль не зависит от времени,
она сама по себе, просто время для пыли является
идеальным инкубатором. Человек по определению независим.
Деньги, любовь, рыбалка, дружба и прочее не есть необходимость, это скорее продукты желания.

Но это теория, а на практике человек зависит
от одной вещи – от своей глупости.
Избыток ее – ужасен, нехватка ее – еще страшнее.
Глупость по сути своей самое человечное явление.
Волка, при всей примитивности его разума,
глупым назвать нельзя – он почти никогда не ошибается,
никогда не поступает опрометчиво. Человек же совершает прыжки непрерывно и прыжки эти редко приводят к хорошему.

Это люди. А боги? Ведь первые явно в родстве
со вторыми, если твердят, что они их дети.
Сущность бога – в той же опрометчивости
и просто небесном везении. А так же в вечности
и наплевательстве на личную бренность.
В этом я убедился, побывав в шкуре Бога Ветров,
о чем расскажу далее.

3.

Мы шли, оказывая давление на мрамор туч.
Мы обгоняли ветер и видели мир с изнанки.
Небо над головой было ясным, солнце слепило,
а под нами, ожившей пустыней, лежал
серо-белый простор. Вдалеке вставали зубы
то ли Кавказа с его напускным гостеприимством,
то ли Края Света, с его откровенной пропастью.
Ты пела песню (слов я не запомнил) и играла на лире блюз.
Падать было не страшно, ибо тогда мы еще
не умели боятся за жизнь.

Я дунул под ноги, разогнал тучи
и мы упали на Город последними каплями ливня.
Приземлились удачно – прямо за столик кофейни.
Горячий кофе я остудил молниеносно – тогда я еще
являлся воплощением Ветра. Мы закурили,
ты подожгла сигарету взглядом – тогда ты еще
являлась воплощением чего-то горячего.
Мимо проплывали квадратные люди, улыбаясь
диагоналями – они были счастливы. Затем
одноглазый таксист повез нас в гостиницу.

Наутро, я видел как ты, сидя на краю
общей для нас (в эту ночь) кровати,
пытаешься, как раньше прикурить если
не от взгляда, то хотя бы от пальца.
Ничего не выходит. Ты плачешь.
Я хотел на тебя подуть теплым ветром,
дабы утешить – не вышло.

Ты смотришь на меня взглядом,
в котором смешались ненависть и разочарование.
Твоя многорукость больше не достоинство –
наоборот, уродство. И это тебя гложет.
Моя насекомость (пчелиные крылья и тень
мохнатости на твердых пальцах)
тоже теперь отвратительна.
Мне страшно. Тебе одиноко.

Слившись в единое целое, опрометчиво, дико
(по человечески) этой ночью мы сократили,
насколько это возможно, запас пространства
между двумя телами, который и делал нас богами.
Теперь вечность оставлена за спиной,
а впереди нелепая жизнь и сосновая крышка лет
через сорок. Далее – холодная скука,
тоже, по сути, вечная.

4.

Он уснул
и боги упали на землю.
Ха-ха-ха!
Конец света.

5.

Я нихуя не понимаю. Что им от нас нужно? Кто они, блять, такие? Бандиты? Убийцы? Почему темно-то так? И где мы? Ты мне можешь объяснить? Ну, что молчишь? Что значит «вспомнила»? Что ты могла вспомнить, дура нах? Не пизди. Ты не можешь вспомнить что-то, чего не было, а так как не было ничего, то хуй ты что и вспомнишь. Да, блять, я прав. Слушай, давай делать ноги отсюда?
– Проснулся! Брахман проснулся!
Кто?
– Наступает день! День наступает! Будите новых творцов!
Кого, нах?

…желтый луч осветил пещеру. К нам подошел долговязый мужчина, назвавшийся Хранителем Покоя и объяснил, что нам пора вставать и возвращаться к своим прямым, божественным обязанностям, т. е. сооружать новый мир, потому что Брахман проснулся и начал свою речь.
– А мы причем?
– В первый раз, что ли? Молодые? Ничего, скоро привыкнете…

6.

Из пустоты сотворили НЕЧТО.
Очень, знаете ли, занятный процесс.
Сначала воду, твердь, леса, горы,
затем – птиц, зверушек, парочку людей.
Решили не напрягать их заветами,
сказали сразу: плодитесь, размножайтесь
и получайте удовольствие.
Возник симпатичный мирок,
и мы как раньше стали гулять по облакам.

И вот я сижу на вершине какой-то горы,
в единственном месте этих южных
земель, где лежит снег. А снег я обожаю.
Вспоминаю, как все было в первый раз,
вспоминаю нашу с тобой глупость.
Помнишь, мы считали, что конец света
наступил по нашей вине?
По причине нашего с тобой акта
любви в той гостинице дождливым вечером?
Все от неопытности.

Короткофф (с) 16 апреля, 2007 г.