Пророк

Автор: Осквернитель - Подъезжам, кажись, – сказал Димон. Олег оторвался от кроссворда, позыркал в окно. Из ночной тьмы вынырнул скудно освещенный полустанок под названием «хуйзнат какой километр».
- Да нет, час три еще катить. - Олег откупорил очередную бутылку пива. Еще с пяток позвякивали на столе в такт покачиванию вагона.

На верхней полке храпел и попердывал Михалыч, их руководитель. Остальные участники команды спали, кто на боковушках, кто на верхних полках. Вздохнув от нихуянеделанья, Димон тоже взялся за пиво. Они с Олегом ехали в одном плацкартном псевдокупе, и за три дня Димон успел наслушаться баек от своего старшего товарища, что хоть сейчас, можно садиться, бля, его биографию писать. А этого он не умел и не хотел.

Очень хотелось домой. Мозг Димона был перенасыщен впечатлениями, хуле – первый раз побывать в горах, да еще на целых две недели. В первые дни было ну просто, пиздец, как тяжело, но день на пятый втянулся, в середине похода стало вообще особенно кайфово, а под конец он все же заебся. Димон с зависть посмотрел на Олега. Тот был заряжен воистину космической долей какого-то небывалого похуизма. Олегу не хотелось домой, точнее ему было допезды, где находиться. В пропахшем вонючими носками вагоне поезда, на продуваемом ледяным ветром горном перевале, на скучной однообразной работе – ему везде было заебись. Димон перевел взгляд на Ритку, посапывающую на нижней боковой полке, в штанах почувствовалось шевеление. В поезде было жарко, и Ритка во сне сбросила одеяло. Теперь на ее красивые влажные от пота бедра косились изредка бегающие поссать пассажиры. Димон пытался заигрывать с ней еще в самом начале похода, но тут же был послан в конкретно жесткой форме. У Ритки был свой предмет обожания – Олег, которому, впрочем, все было по барабану. Даже закрадывались определенные подозрения.

- Странный ты, Олег какой-то… - сказал Димон.
- А? Ты это к чему сказал? – удивился тот.
- Да я на твоем месте жарил бы Риту весь поход, каждый день и не по разу. Ты что не видишь, она все за тобой бегает, слюни, блять, пускает? Это ж такая телка, Дженифер Лопес просто отдыхает! А у тебя бабы, ты сам говорил, щас нет.
Олег усмехнулся и, уставившись на Ритку, покачал головой:
- Кто тебе сказал, что я не хочу ее? Просто… тут все просто! Я знаю, что у нас с ней никогда ничего не будет.
- А я тебе и не говорю, женись на ней, – хмыкнул Димон.
- Ты не понял, я имел ввиду, что у нас с ней вообще ничего не будет, никакой ебли-хуебли, вообще ничего. Я это просто знаю и все.
- Это как так? – не понял Димон.
- А вот так, расскажу как-нибудь, только все равно не поверишь, – вздохнул Олег. – Вот скажи честно, ты же из-за нее с нами в поход пошел, а?
- Ну да вообще-то…
- А если б знал, что она тебе никогда не даст, все равно пошел бы?
- Ну, тогда… не знаю даже, вряд ли, - задумался Димон. – Нет, скорей всего.
- Я вот, например, так же начал туризмом-альпинизмом занимаца. Тоже, бляха, все с девчонки началось. Только я знал уже сразу, - Олег довольно ухмыльнулся, - что буду ебать ее долго и счастливо.
- Ты давай уж рассказывай, раз начал.
- Ладно, открою тебе свой секрет, - сжалился Олег, убирая под стол пустую бутылку и доставая новую. – Твое право, хочешь - верь, хочешь - нет, мне похуй…

Ритка во сне, не зная, что является предметом их обсуждения, перевернулась на живот, одеяло съехало еще больше, открыв на всеобщее обозрение шикарную задницу под тонкими белыми трусиками. Друзья переглянулись, и Олег негромким голосом принялся рассказывать свою историю…

…Хуй его знает, как сложилось бы моя жизнь на данный момент, если бы я не повелся в свое время на одну, ниибацца, замануху. После летней сессии, когда моск молодого пэтэушника готов расплавиться и хотелось окунуться в безмятежную двухмесячную пьянку, наша историчка решила вывезти нас на какой-то областной турслет. На предмет приобщения к природе, аж на целых два дня. Жить в палатках, все дела, костер, гитары, бля, конкурсы там всякие и хуй его знает, что-то она еще нам наплела.

Нас из группы набралось человек 10. Цвет, так сказать, нашего курса – всякие заучки, маменькины сынки и очкастые дрочеры были посланы нахуй, дабы не портить праздника жизни. В назначенное время мы начали подтягиваться на место сбора, откуда специальный автобус должен был увезти нашу компанию куда-то далеко в лес. Я очень боялся пропустить это мероприятие (т.к. жил дальше всех), поэтому приехал гораздо раньше остальных.

На остановке уже терлись какие-то бородатые кузьмичи в застиранных брезентовых ветровках. С ними было еще существо женского пола, судя по затасканному виду которого можно было судить о богатом туристическом опыте. Рядом кучей лежали гигантские рюкзаки. Ну, это просто пиздец какой-то, что туда можно напихать? Собрались, бля, в экспедицию на 2 дня, усмехнулся я и, закурив, отвернулся в сторону от этой больной компании.

Тут к остановке подошли две хорошенькие девчушки. Я тут же обратил внимание на рыженькую в архикоротких шортах, а может она крашеная была, хуй знает. С облегчением вздохнул, когда понял, что они, вроде, как сами по себе, а не с немытыми рюкзачниками. Разглядывая ее идеальные ножки и спортивную попку, я коротал время до прихода наших и придумывал, как бы к ней подкатить. Вскоре подтянулись пацаны. В туго набитых рюкзаках и сумках звенела заветная стеклотара. Потом, помню, в автобусе мы втихаря от исторички душевно нахуярились водкой. Стало весьма хорошо и замечательно. У меня в руках оказалась гитара, и я всю дорогу орал какую-то пошлятину типа «Аниспетьлимнепесню!...» Репертуар у меня тогда просто пиздец какой был, но это хуйня – главное, рыженькая с интересом начала постреливать в меня своими серыми глазками.

Автобус выгрузил нас в лесу на какой-то, ниибацо, здоровой поляне, сплошь заставленной разнокалиберными палатками. И тут историчка, ебать ее в ухо, объявила охуительную, блять, новость, что наша группа назначена (кем? - хуйивознаит) выполнять всякую черновую работу в лагере нашего района. Типо, готовить жрачку на триста, блять человек, убирать мусор и заниматься еще какой-то ебаторией. А кого это, бляха, не устраивает, добавила она, может уебывать домой на этом же автобусе. Мы конечно, сцуко, были в полном ахуе от такого подъебона, но, - хуле делать, не пропадать же бухлу! – остались.

Работали мы, конечно, на отъебись, то в палатке бухали, то просто шарахались по лагерю. Вобщем, к вечеру все были в нихуевой кондиции, а тут еще организаторы этого сэйшена решили забабахать дискотеку. Стало совсем весело, народ потянулся к центру поляны, где была установлена сцена и аппаратура.

Через час танцулек поляна превратилась в грязное месиво, шел дождь, но никто и не думал расходиться. И тут среди беснующейся в ритме восьмидесятых толпы кузмичей я увидел ее и, дождавшись медляка, шагнул навстречу. Мне во что бы то не стало нужно к ней прикоснуться. Есть у меня такая особенность организма, стоит прикоснуться к бабе и мне сразу становится понятно, будет с ней трах или нихуя не получится. Приближаюсь к рыженькой. Дежурное: «Потанцуем? Не против? – Конечно» - сливаемся в танце. Моментально ощущаю электрическое покалывание в члене и через секунду уже знаю ответ. Будет много ебли в течение примерно полугода (точнее определять еще не научился), но почему-то не сегодня и не завтра. Это расходилось с моими планами. Танцуем, общаемся, глаза оценивают внешние данные объекта, руки проверят наличие дополнительных параметров. Хрупкая миниатюрная, компактные попка и сисечки, зовут – Татьяна. Немного не в моем вкусе фигура, но я тону в ее огромных серых глазах. Она чувствует это, и следующий час мы не отходим друг от друга.

Затем Таня слегка ошарашила. Оказывается она на 4 года старше, чем я. Охуеть, больше восемнадцати ей ни за что не дашь! Еще немного потанцевали, успели даже поцеловаться. Потом полночи провели вдвоем у костра. Я пытался развлечь ее байками из своей веселой жизни. Изо всех сил старался держаться, ниибацо, опытным тертым жизнью мачо. Рассказал, например, как в подъезде с пацанами пили чистый спирт, не запивая, и что-то в этом же духе. «А ты, Таня, пила когда-нибудь спирт?» - снисходительно так спрашиваю. «Да, первый раз попробовала, когда на Эльбрус ходили» - просто ответила она. Это был не децкий удар по моему самолюбию. Я, бля, втираю какую-то лабуду, как уебан последний, а она, оказывается, и на Тянь-Шане бывала и на Кавказе, блять, и где-то в Заполярье, и еще дохуя где, со своим турклубом. Бывалая вобщем.

Как и предвидел мой член, траха не было… так, попытался для приличия затащить ее в палатку. Танюша, девочка приличная, не согласилась. Ну, ничо, ничо, придет время, засажу тебе, милая, по самое не балуйся! Успокоенный таким прогнозом я отправился спать…

…

На верхней полке протяжно и жалобно перданул Михалыч. По вагону поплыла ядреная запашина.
- Пиздец, Михалыч… С мысли сбил, - Олег покосился наверх. – Так на чем я там остановился?
- Как ты эту, Таню свою, не смог отжарить, - подсказал Димон.
- Ну, ты… выбирай выражения, студент! У нас же любовь с ней была, эротический роман, бля.
- Да ладно те, я ж твоими словами выражаюсь, - отмахнулся Димон. – Чо там дальше-то, пиписка правду предсказала?
- А то! Работает безотказно! Я в первый раз почувствовал это еще, блять, в садике. Никак понять не мог, что это когда с девчонкой одной играем, у меня по члену холодок пробегает, и картинки странные перед глазами мельтешат. Пару секунд буквально, потом все проходит. Это потом уже, лет через десять, мы почти случайно оказались с ней в одной койке. Ну это другая уже история… Тогда-то у меня и начали появляться какие-то догадки. Со временем, с опытом, ггыгыыы… все прояснилось. Я научился довольно точно видеть заранее ход будущей ебли. Когда, как часто, даже каким способом! Это было очень прикольно.
- Нихуясе, - пробормотал Димон, открывая очередное пиво.
- Мне открой тоже… ага… - Олег надолго присосался к бутылке. – Короче, пиздато мне живется с таким помощником. Никому не понять…
- Так что там дальше-то было? – перебил Димон.
- А хуле, стали встречаться, через неделю уже трахались, как суслики, у нее дома…

…

- Ты это когда-нибудь делала?
- Да как тебе сказать… - протянула Таня, откинув с лица непослушный рыжий локон.
- Да ладно, я так спросил. Ты не отвлекайся… о-о-о… давай, давай… - ее макушка двигалась все быстрее и быстрее.

Таня оказалась чрезвычайно одаренна в сексе. Такой ебабельной женщины у меня еще не было. Ее никогда не надо было уговаривать – чаще она сама проявляла инициативу. У меня были каникулы, у Тани отпуск, и мы целые дни предавались разврату, запершись в ее комнате. Выходили редко, в основном, когда мне хотелось жрать. Танина мама, суровая немногословная женщина, всегда плотно меня кормила. Особенно охуенно у нее удавались рассольничек и котлетки. В общем, не жизнь, а сплошная лафа. Домой я уходил только под вечер, натрахавшись, сытый и довольный. Но была одна мелочь… впрочем, блять, кому мелочь, а по мне так Очень Важная Проблема.
Таня не умела сосать. То есть она, конечно, была не против ебли в рот, но лучше б никогда этого не делала, ей богу!

Проклятый синдром зубов! Поначалу я терпел, как партизан. В следующий раз мягко намекнул, что член, бля – это не жвачка, и нехуй его грызть, как сахарную косточку. Вроде поняла, стала стараться распахивать ротик до немыслимых пределов, но до совершенства было ой как далеко!

- Молодец, ведь можешь, когда захочешь. – Оргазм приближался грозно и неотвратимо, как сессия в ПТУ. Таня трудилась уже минут 20, не прерываясь. Обычно она постоянно отвлекалась, разминая челюсти и скулы, блять, но сейчас била все свои рекорды по продолжительности удержания в зубастом рту моего хуя. Видно было, что Танечка умаялась, голова качалась все медленнее, проворная ладошка, напротив, ускорила прокачку моего обслюнявленного ствола. Я сидел тихо, а то стоит чуть застонать или шумно вздохнуть, как эта хитрая бестия тут же прерывалась, и моя драгоценная сперма извергалась под заурядную ручную дрочку. А это, сам понимаешь, совсем другой коленкор. Подрочить я и сам могу, гораздо лучше. Все, момент настал. Я уже приготовился попотчевать Танечку несколькими глотками своего угощения, когда острый девичий резец зацепил крайнюю плоть и царапнул головку. От неожиданности я заорал и, отпрыгнув назад, ударился об стеллаж, с которого посыпалась разная тяжелая и не очень хуйня.

- Ой, Олежек, прости, прости! – засуетилась она. – Я что, опять зубами задела?
- Ладно, проехали… - отвечаю, а сам обещаю себе отныне, держать мою драгоценность подальше от этих страшных челюстей.

Подхватив больно ебнувший меня по тыкве тяжеленный фотоальбом, я завалился на диван. Злость моментально исчезла, меня вдруг заинтересовало содержимое альбома.

- Что ты мне раньше эти фотки не показывала? – спрашиваю. Таня между тем пристраивалась сверху, обволакивая мой пострадавший орган сочной вагиной. Все правильно, пусть искупает вину, думаю, листая страницы.
- А не знаю, ты же у меня другим озабочен, - отвечает, не переставая, впрочем, работу бедрами. – Он на полке все время стоял, смотри - не хочу.

Со страниц альбома на меня глядел совершенно чужой, суровый и прекрасный мир. Панорамы грозных хребтов, сияющие ледники, люди в яркой одежде, обвешенные альпинистскими железяками (ничуть не похожие на свору с турслета - кузмичей в брезентовых ветровках), штурмуют горные кручи, кругом веревки, ледорубы.… На некоторых фотографиях я узнавал свою Татьяну. Вот она стоит на какой-то вершине улыбается в 32 зуба – по ним-то, бля, я и узнаю ее – верхнюю часть лица скрывают огромные солнцезащитные очки. А вот Таня болтается на веревке (ахуеть!), очень далеко внизу сквозь клочья облаков зеленеют долины. И, кароче, весь альбом в таком вот духе.

- А это ты где?
- Этоо… на… ТяаааньШане… ооооОоо… - выдыхает Таня, кончая по второму разу. Я почувствовал себя девственником, узнавшим, что его первую и единственную любовь до него уже кто-то имел, и не раз, и не два. Дело в том, что она ничуть не походила на «геологинь-каэспэшниц-походниц», обычная девчонка, каких миллионы. Я знал, конечно, про Танины походы, но подробно никогда не допытывался, а она не рассказывала, считая, видимо, меня обычным недалеким быдломаном... или удобным трахарем? Мелькнула мысль: а знаю ли я эту женщину по-настоящему, какая жизнь для нее значимее, та, в которой работа, подруги, мамин рассольник, я, наконец, или где горы, снег и экстрим? Убрав альбом и обхватив Таню за влажную от пота спину, я завалил ее на спину, не вынимая, и компенсировал опущенное самолюбие зверской еблей. Хуле, пусть знает наших…

Позже я съездил с Таней и ее клубом в несколько ПВДэшек, то есть походов выходного дня, стал ходить на тренировки. Мне там понравилось. Много молодежи, красивые студентки, гы…
В один из осенних дней в конце октября на одной из тренировок ко мне подошла Лиза, сумасшедшей красоты девчонка, занимающаяся в клубе уже несколько лет.
- Привет! – говорит.
- Привет.
- Мы тут с Виталиком группу набираем в поход на ноябрьские праздники. Не хочешь снами?
- А что можно? Я недавно только занимаццо начал…
- Ну, мы новичков и собираем. Такая традиция в клубе – в первый поход ведут в ноябре, дней на пять, на семь. В единичку в общем.
- Понятно, - мне понравилась эта идея. – А куда идете?
- На Урал, на Денежкин Камень. Ну что, запишешься?
- Ладно, только у меня из снаряги ничего нету.
- Ты же с Танькой дружишь? Вот у нее рюкзак возьмешь, пенку, а остальное в клубе можно взять. Короче, на следующей неделе Виталик собрание проводит для нашей группы – там все решим. – Лиза улыбнулась, доставая листок и ручку: - Давай, записывайся!

Я протянул руку, и наши пальцы на секунду соприкоснулись. Дзинь! Как будто молния ударила в хуй. Колбаснуло мощно, я чуть не подпрыгнул даже. Похоже, предстоит увлекательный поход, подумал я, расписываясь в бумаге.

...

Олег прервал рассказ, когда на боковой полке заворочалась Ритка, перевернулась на спину. Кажется, не проснулась. Димон судорожно сглотнул, глядя на тонкие черные завитушки, выбивающиеся из-под ее трусиков. Олег только усмехнулся, покачав головой.

- Может укрыть ее стоит? – предложил Димон. – А то мало ли… доебутся ублюдки какие-нибудь.
- Не надо, разбудишь еще, - отмахнулся Олег. - Пусть пристают, жалко что ли… Ладно, ладно, шучу я, студент! – поторопился добавить он, увидев, как вдруг напрягся Димон. – Тебе ледоруб-то зачем? Не сцы – отобьемся!
- Ну, ты даешь, герой, бля! Ледорубом говоришь?
- Ага, ледорубом. Ледоруб – страшная штука в злых руках альпиниста, - ухмыльнулся Олег.
Димон ненадолго задумался, а затем спросил:
- Ты мне скажи, а что, нельзя штоли не подчиняться приказам твоего полового помощника? Ну, вот было у тебя, допустим ты знаешь, что будет ебля с бабой, а она тебя ну ваще никак не цепляет, или наоборот?
- Ну, как не было… бывало конечно. На пьянке как-то раз шибануло мне от одной девахи молнией в хуй, а она, чорт возьми, страшнее, чем жопа гориллы после трехдневного поноса… ну, вобщем, сама она ко мне лезла, стерва. Слава богу, удалось как-то отмазаться и свалить оттуда, даром, что бухой был. Зато потом… бляха… ебааать, приступ был, неделю валялся – боль адская в члене. Чуть не оторвал его к ебеням. И наоборот тоже было, ага. Понравилась девка, а у меня в штанах ничего не дзинькнуло… Стоял, но не дзинькало! Покувыркались мы с нею в общем. Нормально так - не болело ничего сначала. Я уж подумал, все пучком будет. А наутро скрутило еще конкретней, чем в тот раз. Отлежался значит… решил, все, нахуй, завязать с такими экспериментами. Здоровье, блять, дороже.
- Дааа, не все у тебя заебись… – сказал Димон.
- Хыхы! Все у меня заебись, - возразил Олег. – Везде есть свои минусы, как без этого? Зато никаких головняков и лишних заморочек.
- Ты еще про первый поход не дораcказал, - напомнил Димон.
- А хуле, все прошло ништяк. Даже лучше, чем я надеялся, - Олег вскрыл последнюю бутылку пива. – Слушай короче…

…Десантировав нас на обочине, ржавая доисторическая хуйня, отдаленно напоминавшая автобус, вскоре потерялась за перегибом таежной трассы. С тяжелого бесцветного неба нехотя и абсолютно похуистически опускались снежинки. Странно, никаких гор вокруг не наблюдается – сплошные лесные дебри.

- Ну, чо сопли жуем? – говорит Виталик, наш рукль. – Все. Теперь неделю в полном автономе. Даю пять минут, надеваем бахилы и выходим. Сёдня, бля, надо к границе зоны леса выйти.

Нас было десять. На свору из восьми мужиков всего две девчонки – Лиза и Наташка. Я еще тогда задумался, как это так, блять, они не боятся в лес, на целую неделю? А, впрочем, хуле бояться? Компашка собралась вроде пиздец интеллигентная – политех, бля, ВУЗ, ебтыть. Всяко, ни один из романтиков зимней тайги никогда не задумается, как это готично, выебать в палатке посреди глухого леса такую зачотную девужку, типа Лизы. Или Наташки. Нет, на Лизу у меня встает часче. Лиза, Лизанька – нет, какое все-таки замечательное имя блять! Подлизни мне, Лиза, ггыгыыы… «Ничо, еще полижешь и оцсосеш, никуда не денешься» - прикидываю я, проваливаясь па колено в снег и стараясь не отстать от группы. Тогда я еще не подозревал, что с аццким трахом в палатке могут случиться непредвиденные трудности.

Короче, идем дальше. Сначала я думал, Виталик будет гнать нас вперед, в спортивном темпе горных баранов. Однако, нихуя – через 30 минут адскаво марша он сбросил свой рюкзачищще, высморкнул из обеих ноздрей конденсат и объявил десятиминутный передых. Такой распорядок мне сразу понравился, когда полчаса только идешь. Впрочем, у туристов все оказалось, вротъебать, продумано до мелочей, я каждую минуту узнавал что-то новое. Например, бахилы – это такой полезнейший зимой девайс в виде обычных калош, с пришитыми гамашами, бля, до колена. Захуячиваешь туда ботинки, как хуй во влагалище китайской пионерки – плотно и с трудом - и заебись все - снег не страшен. А это пиздец, как важно, потому что приходилось еще и самим себе дорогу тропить. Сто шагов первым, ломишься, как йобаный мамонт, затем - в хвост колонны, идешь по натоптанному, отдыхая типа. Тропить было нихуя не весело. Поэтому я придумал такую хуйню – как приближалась моя очередь быть локомотивом нашего паровоза, я то останавливался подвязать шнурок на бахиле, то, как бы случайно что-нибудь ронял или останавливался посцать, пропуская вперед группу. Но, несмотря на все ухищрения, к вечеру я все же выебся в хлам, т.к. остальные, ссуки, нихуя не брезговали подобными трюками.

Моя, блядь, первая зимняя ночевка. Дома я, конечно, представлял все иначе и уже внутренне содрогался – все-таки -15 не шутка, а реальный пиздец. То же самое, что спать в холодильнике… в морозилке блядь! Остальные новички, видимо, думали так же, никто не торопился лезть в палатку. Мы сидели у костра, набираясь решимости перед броском в холодную неизвестность. Бывалые товарищи, включая Лизу, только посмеивались, глядя на нас. Наконец, жахнув по стопарю спирта, все полезли в палатку. Представляешь, наверно, такой десятиместный шатер?

Ну, дэк вот, короче, залазим, и девчонки начинают состегивать спальники попарно. Типа зимой всегда так спят в состегнутых спальниках по 3-4 человека. Это называется спать в комбайне. У меня в голове сразу запиликала тревожная мысль, как бы не попасть в комбайн, где одни мужики, т.к. девчонок всего две – на всех не хватит по любому. Еще, забыл отметить, в нашей зондер-команде был один такой апездал хахляцкого происхождения по имени Максимко, тоже новичок. Этот хуй, короче, еще в поезде заебал всех, а меня особенно, зачесами про свои футбольные выезды. Пиздец, фанат ниибацца. Я с первого дня заметил, что он начал подкатывать к Лизе и йебать ей мозгИ футбольными байками, сучонок. Заныривает, значит, Максимко в комбайн первым и говорит Лизоньке, давай типа, залазь ко мне. И она с простодушной улыбкой укладывается с ним! Я в полном ахуе, чуть не лопаюсь со злости, но тут Лиза, сверкнув зубками, говорит мне такая, давай, мол, ложись с нами. В общем, улеглись мы втроем, и Лиза устроила нам ликбез, как переночевать зимой и не замерзнуть. Во-первых, грит, надо снять как можно больше одежды и снимает с себя все, кроме футболки и трусиков. Во-вторых, кладем под себя пуховки, свитера и сверху что-нибудь кладем. Ну, и, наконец, говорит эта добрая девушка, надо хорошенько друг к дружке прижиматься. С этими славами Лизочка забралась в мои похотливые объятья, ее теплый носик нежно уткнулся мне в шею, а наши ноги переплелись во что-то невообразимое. Но основной кайф я чувствовал, ощущая две ее упругие груди под тонюсенькой футболочкой. Нужно ли говорить, что мой член все это время пробивало невидимым электрошоком? Я знал, что йебля уже близко… но не сегодня! Почему не сегодня, блядь?!

Не без злорадства я слушал, как с другой стороны от Лизы пыхтел и сопел Максимко, пытаясь тоже прижаться к ней. С этим у него выходил полный облом – я, как осьминог щупальцами, руками и ногами обхватил спортивное Лизино тело. Хуй тебе, а не Лиза, еблан! Засыпая, еще подумал: оказывается нихуя не холодно зимой ночевать при правильном подходе!

Весь следующий день мы набирали высоту. К полудню поднялись выше зоны леса. Красота сука открылась невзъебенная. Можно, блядь, картину писать или просто любоваться пейзажем с глупым выражением ибла. Но было похуй. Я заебался. Заебался тараканить йобаный рюкзак, заебался потеть, как хуй в шерстяных трусах. (как я заибался писать эту хуйню! – прим. Авт.) На обед жрали всякую паибень в виде орешков-хуешков, кураги с черносливом, халвы и сухариков. Такой вот блядь кошмар. Но с подводной лодки, каг гриццо, не съибешься – приходилось молча терпеть. Не люблю, бляхо, стонущих задротов и сам никогда не жалуюсь. Отсутствием мотивации я пока не страдал. Вот она, бля, мая мотивация, за мной топает, гыгы! Как глянет на меня Лиза, как жопой крутанет, так, не поверишь, и усталость проходит и в штанах все распрямляется.

Пока штурмовали неприступный уральский полутаротысячник мой нейронный процессор пытался решить непростую задачу. Как без лишнего палева отчикать Лизочку ф палатке, да еще с этим уебком Максимкой в комбайне. Шляпа говорит, что ебаться будем сегодня. Уже хорошо. Короче записывай, студент, на будущее. Если так припрет заняться размножением в зимнем походе, можно делать следующее. Подождать пока твои верные друзья съибутса в палатку и врубят храпака. Сам остаешься с девкой у костра. Ну и спокойно так прешь ее. Дров много не подкидывать, а то ебстись будет жарко. Есть один минус – если на улице бушует аццкая пурга, хуй вам в нос, а не ебля. Будешь льдинки у нее из пизды выковыривать, бгагага! Можешь, конечно, (если ты конченый обмудок) просто пальцем в песде сваей подруги поковыряться, а она подрочит твою немытую шнягу. Но, бля, шпарить телку пальцем – это, пиздец, как надо себя не уважать. Хуем и только хуем! Еще в принципе возможен такой вариант: забиваешь болт на всех остальных и цинично, без затей ебешь сваю ненаглядную прямо в палатке под шутки и улюлюканье товарищей. Ее репутация, естественно, пойдет па песде. Вряд ли какая кобыла согласится на такое, разве что конкретная блядина, на которой пробы негде ставить… Разумеется я не воспользовался ни одним из вышеперечисленных способов. Все вышло гораздо увлекательней и забавней.

…

...С вершины спускались в сумерках. На задницах, по фирну, зарубаясь лыжными палками, чтоб не разгоняться до первой травматической скорости. Забив большой и толстый на вопли руководителя, я, как йобаный метеор, нёсся вниз, к зоне леса. Ведь предстояло еще пилить дрова, жрать макароны с тушенкой (и другие ништяки), хуйнуть спиртяги с салом и выйебать Лизочку…

Вот, бля, за это я и полюбил горы. Куда б ты не залез, сколько бы не морозил жопу на диких вершинах, все равно в конце получишь свой почетный бонус, свой приз блять. В переносном, конечно, смысле. И выражается всегда и у всех по разному. Это может быть последняя сигарета из мятой полусырой пачки, может быть миска горячего супа с сухарями или возможность сонно прикрыть глаза и, расслабившись, прислониться к стенке в сухом протопленном помещении. Да блядь, это же пиздец как ахуенно - просто осознать, что ты жив и даже не обморожен, глядя снизу на эту суровую громаду Горы, быстро прячущуюся в тяжелых облаках.

Доехав до первых ёлочек, сел на рюкзак, ткнул в хайло сигаретину. Подождал, пока подтянутся остальные пассажиры. Хорошо, что успел хоть немного дунуть. Через минуту нарисовался Виталик и с бодрым криком: "Пездуем дальше, ебанаврот!" повел нас в мрачную глубину леса. Нихуя не понял, чё за кипеш? Обычно с наступлением темноты мы вставали у первой попавшейся сушины (засохшее дерево) и валили его на дрова. А щас этот спортсмен-садюга гонит нашу жестко выйебанную после восхождения группу в неизвестном для меня направлении. И, что еще ужасней, с непонятной целью. Уже четыре пиздатые сушиночки прошли, блять! Ну не видно же вообще нихуя. Впотьмах чуть не проебал правый глас, налетев мордой на ветку, и еще больше расстроился нах.

Немного времени спустя, откуда-то спереди раздались громкие суматошные вопли, в которых явственно проступали нотки безумной радости и отчаянного счастья. Что-то типа: "Бляяя! Зоебись нахуй!!! Это ахуенно!!!" Я шел последним и поэтому не видел, что так взволновало наших опездалов (а это они орали б/п). И вот, значит, выхожу вслед за остальными на небольшую полянку. Рядом речушка ненавязчиво чего-то бормочет. А прямо посреди поляны стоит полузасыпаная снегом старая изба. Ибит твою мать! Ну, хуле тут такого? Подумаешь, сарай замороженный нахуй! Типа, что тут теперь в штаны радостно ссаться, думаю. Тут же Лизе все и высказал. А она мне и грит, типа, ну и йеблан ты Олега. Нет в зимнем походе ничего пиздаче избушки с печкой! И как-то многозначительно на меня вылупилась. То, что ебстись седня будем, я и так знал, еще неделей раньше - информация поступающая через хер всегда сбывается на сто процентов. Зато теперь ясно, что в тепле и относительном комфорте. Непонятно только, куда девать остальных восемь рыл. Свечку держать что ли будут?

В общем Лизочка оказалась права. В избе мне понравилось. Готичная такая избенка. Маленькая дверца, с метр высотой, нары почти на все помещение и йебическая печь-буржуйка. Кстати, мы здоровски подзаебались искать дрова для этого чудовища. Нормальный сушняк вырубили на километр вокруг поколения туристов и пидарасов-охотников.

Не прошло и пары часов, как мы все нажравшиеся и довольные развалились по нарам. После трех дней на морозе в тепле вырубало нахуй без всякого спирта. Однако ж традицию нарушать не положено. Вершину взяли как-никак. Под вялые протесты Виталика - он, как медик, да к тому же непьющий, был главным хранителем стратегического запаса - удалось заебенить около литра дивяносташестиградуснава чистогана. Причем девчонки ни в чем не уступали, сука, мужикам. Особую атмосферу создавали вонючие мокрые носки, развешанные над печкой, и гитара, передаваемая по кругу. Сбацать что-нибудь приличное мог каждый второй в этой группе. Но особенно жог Вителик. Наверное, потому что ни пил. Или потому что ебался с этим инструментом более двадцати лет.

Укладываемся спать в сухие спальники - кайф. Гандон Максимко опять в нашем комбайне, как это ни печально. Благодаря уебанской конструкции нар, я и Лиза оказались сантиметров на десять ниже этого хахляцкого мудозвона, который, шумно стравив давление в заднем клапане, спустя минуту захрапел с блаженной улыбкой клинического имбицила на прыщавом ибале. Обстановка располагала к жесткому интиму. В печке тихонько потрескивали угли, на улице загадочно шумели сосны, и завывал ветер, изредка подпердывал Максимко. Под эти готичные звуки участники группы один за другим проваливались в нирвану.

Кроме нас с Лизой. Запустив руку под футболку, неторопливо принялся изучать её сиськи. А надо сказать, что до этого мы даже ни разу не целовались. Но протеста, как я и ожидал, с ее стороны не последовало. Меня завораживали прикосновения к этой идеальной коже. Не спеша переместил руку на животик, затем еще ниже. Лизочка приподняла бедра, жарко, часто задышала. Я ощутил ее шустрый язычок где-то у себя в ухе. Запустив клешню под трусики, пробрался сквозь невысокую растительность, прошелся ладонью по мокрой пылающей щели. Деликатно, по-джентльменски окунул один палец в ее пизду. Пошорудил там. Пальцу показалось просторно и за ним без труда последовали еще два. Бля, я же ебу ее рукой, это же нихуя не почетно! Надо было хоть ногти почистить, с запоздалым раскаяньем подумал я. Минут пять драил ее так пока кисть не устала. А ей хоть бы хуй. Для этого жерла требовалось орудие более мощного калибра. В тесноте спальника я, конечно, мог ей присунуть, но совершать поступательные фрикции, не разбудив (или не возбудив) соседей, было не реально. Лиза поняла это, видимо, и, тихонько нырнув вглубь спальника, начала уверенно так мне поддрачивать. Затем она взяла в рот маю немытую много дней, пахнущую поллюциями и прелым творожком, но от этого не менее волшебную херовину. Сосала Лиза профессионально, с чувством, с энтузиазмом. Не то что моя Танька. Вскоре все было кончено, к моему сожалению - без проглота. Пошарив среди шмоток в изголовье, я нашел какую-то тряпку и протянул Лизе: "Вытри там все". Утром оказалось, что это была максимкина динамовская роза. Напоследок пошоркал ей клитор, для логического финала, и довольные мы уснули...

…

- Вот так вот все и было, студент. - Олег шумно рыгнул и убрал под стол пустую бутылку из-под пива. Посмотрел в окно. До конечной станции оставалось уже немного. - Благодаря Лизочке я увлекся альпинизмом всерьез. Хорошее это дело - девок в горах трахать. Сплошной позитив...
- А ты ей в тот раз на клык только дал что ли? - перебил его Димон.
- Ну, ёптать, тебе прямо все знать надо. Нет, не только. На следующий день мы прошли перевал и оказались в долине с термальными источниками. Вот где была сказка! Да... Двое суток там стояли. Трахались с ней прямо под открытым небом, в горячей воде и на обледенелых деревянных ступенях бассейна. Ибит твою налево, как же я хочу туда снова!..
- Ну ладно ты, рассказывай, дальше чо было. Кинул, наверно, Таньку после того похода?
- Полгода я еще с ней встречался, с Лизой - месяц где-то. Хуль тут рассказывать? - Олег задумался на минуту. - Понимаешь, у меня какая-то хуйня происходит... Мой хер всегда показывает, когда ебля с бабой и сколько это продолжаться будет. А потом хуяк! Она залетает и дальше - все, полный ноль. Мы с ней уже не трахаемся. А там сам понимаешь, только аборт, блять. С каждой телкой так!

Димон неопределенно хмыкнул, не зная верить или нет во всю эту историю. По вагону пробежала толстая проводница в мятой форме "Подъезжаем! Конечная! Подъем!"

- Санитарную зону проебали, бля, а ехать еще минут двадцать! - Хлопнул ладонью по столу Олег. Под столом позвякивала целая батарея выпитых бутылок. - Ну что сидишь? Буди наших, - сказал он Димону.

Первой проснулась Рита, с хрустом потянулась, отчего у Димона случилась незапланированная эрекция. Он отвернулся и стал будить Михалыча на верхней полке. Руководитель не упустил случая перед пробуждением бздануть так, что запотели стекла вагона.

Рита натянула брючки, завязала высокие ботинки и подсела к Олегу. Отвернувшись, Димон собирал свой рюкзак, поневоле прислушиваясь к их шепоту. Вернее говорила она, быстро и заискивающе что-то предлагала Олегу. Димон усмехнулся про себя, а затем услышал злой шепот: "Отъебись от меня, дура!"

Димон еле удержался, чтоб со всей силы не уебать ему с ноги по роже. Вдохнул, выдохнул, с трудом сделав вид, что ничего не слышал. Он понимал, так надо, но это значило принять историю Олега за правду. Ну и похуй, пусть будет правда, подумал Димон и, закинув на плечо рюкзак, вышел в тамбур. Поезд плавно замедлял ход.

- Вы мне тут поосторожней с киркАми своими! - прокаркала проводница, уворачиваясь от ледорубов, притороченных к рюкзакам, выходивших альпинистов.
- Это не кирка, это - ледоруб бля, - бросил через плечо Олег и спрыгнул на заплеванный перрон Перми-2.

Их коллектив с этой минуты перестал существовать, рассыпался на отдельные ничего не значащие фрагменты, которым предстояло заново учиться жить в круговерти миллионного города. Все чувствовали это и быстро прощались.

- Ну что, Димон, давай, - Олег протянул руку. Мимо, опустив голову, прошла Ритка.
- Пиздец, урод ты блять... - Димон хотел отвернуться, но Олег поймал его за рукав.
- Сам ты урод! Беги за ней, мудло, пока не ушла!

Олег с минуту понаблюдал за удаляющейся парой, докурил и быстрым шагом двинул в сторону дома. Выпитое пиво ощутимо давало о себе знать. Благо идти не далеко, минут 15. Дома ждала пачка пельменей в морозилке и кран с горячей водой. Главное не забыть купить пива. Литров пять, пожалуй, будет в самый раз. При мысли об этом мочевой пузырь болезненно напрягся. Олег свернул к кирпичным недостроенным гаражам. Скинул рюкзак, поставил рядом. Затем вытащил хер и с удовольствием принялся ссать. Можно еще, думал Олег, вечером покататься на автобусах-троллейбусах, найти себе телку. В общественном транспорте можно прикоснуться к очень многим девушкам совершенно без проблем и за короткий срок. Главное - прикоснуться, дальше дело техники. Неожиданно ему на плечо опустилось тяжелая волосатая лапа.

- Кагдила? - сзади раздался хриплый насмешливый голос. - Кросафчег!

Сразу ощутились электрические покалывания, но почему-то не в члене, как обычно, а в районе заднего прохода. Такого с ним раньше не было. Кто-то большой и тяжелый прижал его к рюкзаку. И в этот момент в руках Олега как-то сам собой очутился его верный остро заточенный ледоруб.

апрель-декабрь, 2006 г.