Важное
Разделы
Поиск в креативах


Прочее

Литература:: - Записки волонтера

Записки волонтера

Автор: Кобыла
   [ принято к публикации 11:01  19-10-2007 | Х | Просмотров: 1292]
- Господи, как же ногами походить хочется!

Её распухшие, заплаканные до блефарита веки сжимаются. Сколько ей? За семьдесят? А волосы русые. Может быть крашеные? Недавно из дома. Долго здесь не живут. На пододеяльнике несколько темных пятнышек подсохшей крови. Левая сухонькая рука непрерывно дергается. И бьется. О грудь, голову, металлические ограждения кровати и угол пустой тумбочки. На локте свежая ранка. Ей очень мешает эта рука, живущая своей собственной, бесконтрольной жизнью. Стены в палате лысые, кроме коек - только столик с графином кипяченой воды.
- Доченьки, сегодня праздник, а? Потому пришли?

Глаза щиплет и застилает мутью. Я что-то лепечу в оправдание и выскакиваю в пустой коридор. Сестра Милосердия. Какая, на хрен, сестра?! Слезы брызжут на белый халат, сочные и предательские. Что ты возомнила о себе? Утешать умирающих, воркуя о Боге? Здесь не бывает атеистов. Добрая самаритянка! Ты же слабая! Слабая, слабая!!! Штангист, хватанувший не свой вес. А теперь слушаешь, как трещат собственные связки.

- Э-э, девочка, так не пойдет, - Татьяна Григорьевна прикрывает дверь №214, ласково обнимает за плечи и усаживает на диван: - Слезки придержи, здесь своих хватает.

Холл большой и по-больничному светлый. Диван тоже светлый – белый, как молоко. Мягкий и практично обитый дерматином. Через приоткрытые двери балкона сочится отрезвляющий сквозняк. В нем ажурной бабочкой порхает легкий тюль. Еще в холле нет запаха.

Голос Татьяны Григорьевны доносится откуда-то издалека:
- На этаже еще Марина и Света. Третий корпус неокучен. Называть по имени-отчеству. Захотите погулять – коляски у медсестер. В №214 покормишь лежачих. Ложки помыть. Зайди к Нине Ивановне. У Анны Васильевны…

В голове бульон из имен и номеров палат. У меня и без того плохая память на имена и лица. Не додумалась прихватить блокнот. Координатор уходит.
- Татьяна Григорьевна?! Не волнуйтесь, я справлюсь.

Справлюсь?! Я чувствую себя щенком, брошенным в воду. Хочешь жить – греби. Помнишь, как учили плавать? В таежном пруду. Пошла на дно, испуганными глазенками хлопала в зеленой илистой взвеси и пускала пузыри. Откачали. Сейчас - повзрослела. Выпутывайся сама.

Я улыбаюсь, встряхиваю волосами и расплываюсь в беззаботной улыбке. Теперь я – оранжевый апельсин, солнечный смайлик, новогодний мандарин под елкой, коробочка в блестящей мишуре. И меня ждет нетерпеливая ребятня.

- Ольга Юрьевна! Как дела? Столько коридоров! Как вы здесь разбираетесь?!

Старушка каменным истуканчиком исподлобья смотрит на меня. Подозрительно и враждебно. Черт, она же «сидячая»! Ты знаешь, сколько месяцев она не видела эти коридоры?! А может быть - лет!? Комната два на три метра. Койка и телевизор. На тумбочке – выпитый «Иммунеле». Значит, родственники есть.
- Ольга Юрьевна, мне пора, что-нибудь нужно?
Я проиграла. Старушка недоверчиво следит за мной насмешливыми глазками. Ретируюсь.

Александра Васильевна опять плачет. Левая сухая рука бьется о край тумбочки.
- Вот и я!
На сизых губах - три струпа. Беспокойные узловатые пальцы постоянно расковыривают их. Под ногтями – полоски спекшейся крови.
-Дочь, а ты – кто?
Лучше бы мне дали подстригать ногти. Или выносить утки. Я не знаю о чем говорить. Столько лет давить в себе грех празднословия - добиться и теперь заново учиться весело щебетать и нести радостную чушь. Как синички под окном. Что-то непринужденное и позитивное с извечным катарсисом в финале.

Здесь только один катарсис - в конце тоннеля, известный и долгожданный.

- Александра Васильевна , Вы давно здесь?
Она опять плачет. Маленькое хрупкое тельце, придавленное казенным одеялом. Острые согбенные коленки, которые невозможно прикрыть самостоятельно. Мне безудержно хочется её обнять и прижать к груди.
Приносят обед.
- О, чай! Душистый! Я тоже люблю.
Она плачет.
-А где родились?
-Под Рязанью.
Наконец-то.
- А от Луховиц далеко? Рядом?! О-ой, рыбалка у вас хороша!
Я держу в ладонях легкую кружку с носиком-соской и болтаю о рыбалке. О щуке, которую поймала в прошлом году, о Константиново и юбилее Есенина.
- Дочь, а ты – добрая? –она наивно перебивает меня, и тут же добавляет: -До-обрая. Другие сюда не ходят.

Пытаюсь кормить с ложечки. Она плачет. Плачет, потому что была молодой и красивой, потому что строила МГУ и весила восемьдесят килограммов, плачет, потому что умер муж и нет детей.
- Никого! Я бы сотню родила, дочь!
- А у меня пока одна - Машенька. Вкусно!
Тяжелее всего засунуть ложку картофельного пюре ей в рот. Она не хочет есть. И не хочет жить.
- Дочь, сама поешь. Дочь, ты голодная. Без тебя – не стану. Я не смотрю, - она накрывается с головой одеялом и ждет. Как ребенок проверяет мою искренность. Делится последним куском. У нее ничего нет, кроме этой жестяной миски с пюре и котлетой. Господи, ведь я не знаю, как поступить!
- Матушка, вкусно же!
Тугой горячий комочек инородно проваливается в пищевод. Только сейчас я чувствую, что действительно голодна.

Так-то. Одной ложкой - напополам. Все равно, что причащаться с больной. Ты же никогда не думаешь об этом. А почему сейчас? Она послушно проглатывает приставленный ко рту кусок. У неё нет выбора. Левая рука бьется о тумбочку. Я сжимаю непослушный локоть ладонями, и он вздрагивает в них испуганным мотыльком.
- Мне пора! –осторожно глажу морщинистый лоб в веснушках.

Закрываю дверь. Через десять минут она забудет о моём существовании. И опять заплачет.

№215. На дне темных сливовых провалов глаз – ясный проницательный взгляд. Глинисто-желтая кожа и неестественно вздутый живот -печеночница.
-Елена Викторовна, Вы здесь по своему желанию?
Почему-то это нужно выяснять.
-Н-нет, я заболела. Мой сын решил, что мне лучше временно побыть здесь.
«Решил - временно». От этой деликатной лжи ей становится совестно и неловко.
- Я вернусь через неделю, что-нибудь принести?
-Чехова, если можно.

№220.
-А кто Светлана Владимировна?
- Уже все. В среду.

В два часа чаепитие волонтеров. Спускаюсь по лестнице.

- Не знаю, было ли от меня хоть на грош пользы, - я отпиваю обжигающий глоток крепкого, как чифирь, чая и впервые за день смеюсь, вспомнив, как вдруг разом стали ябедничать и гомозить мои старушки.
-Представляете, Володька пошел! Сам пошел!
Наташа сияет тем самым солнечным смайликом, который так не дается мне. Володька – сорокалетний художник, разбитый инсультом. Пятнадцать лет лежачим, недвижимым «овощем» в просторной, увешанной собственными картинами комнате. Пока не появилась она – тоненькая и упрямая. Кричала на него, ругалась, заставляла впервые пересесть в коляску. И он тоже кричал в ответ. Матерился. Посылал. Согласился. Пересел в коляску, впервые встал, держась за коляску, переставил ноги. А сегодня оперся на её хрупкие плечи и пошел сам.

Татьяна Григорьевна отставляет чашку и становится серьезной:
-Э-э, милые, мы нуждаемся в них сильнее, чем они в нас. Ну, до встречи?

Дома я долго стою у окна, смотрю на серую январскую Москву и дрожащими руками подливаю терпкий коньяк.


Теги:





1


Комментарии

#0 11:09  19-10-2007Шизоff    
Грустно
#1 11:15  19-10-2007Ёлыч    
Грустно и хорошо.


Споткнулся на "...и дрожащими руками подливаю терпкий коньяк". Что-то знакомое)

#2 11:18  19-10-2007Арчибальд Мохнаткин    
Суровая проза жизни.
#3 11:22  19-10-2007МариХуанна    
душевно
#4 11:23  19-10-2007Нафигатор    
Тяжелый рассказ. В конце позитив, спасибо
#5 11:47  19-10-2007Hunter    
Покраснели глазки...
#6 12:36  19-10-2007С.С.Г.    
автор интересен и как писатель, и как человек

уважаю

#7 12:38  19-10-2007С.С.Г.    
ЗЫ. я не знаю, почему я написал про Кобылу в мужском роде

ты уж звиняй))

#8 12:38  19-10-2007Шизоff    
С.С.Г.


+1. Подтверждаю на библии - это так.

#9 12:47  19-10-20070rel_reshka    
да, пробирает...

умение жить так, что: "мы нуждаемся в них сильнее, чем они в нас" - большая наука и полезная способность, потому что когда становится наоборот, тебя съедают по кусочку

отличный рассказ

#10 13:34  19-10-2007Немец    
а ведь хорошо. понравилось.
#11 14:05  19-10-2007КОЛХОЗ    
Вот бывает начинаешь читацъ и сразу интересно, а бывает каг стакан вотки, первый нипашол и писдец! Вот здесь такой случай!
#12 14:33  19-10-2007Ночная Кобыла    
спасибо за отзывы

КОЛХОЗ

я там спецом для тебя миньку про навозную кучу вывешивала "Смирение"

#13 17:06  19-10-2007VETERATOR    
Пронзительно

Психотерапия беспомощных старушек

Мало кто решится и выдержит.

Не врубился про Володьку:

-15 лет в комнате с картинами...

В хоспис-то недавно попал?

#14 17:15  19-10-2007Ночная Кобыла    
VETERATOR

про Володьку - не знаю , в хосписе или дома лежал. Но скажу точно - там много людей было относительно молодых и здоровых, просто сданных родственниками. Ясен перец - квартирный вопрос. В полностью упакованных видео-аудиотехникой палатах.

#15 17:20  19-10-2007Кешастик    
Спасибо. Очень грустно. Коньячку бы...
#16 17:37  19-10-2007Мимо проходила***    
да вы сговорились сегодня? опять реветь хочется...

Спасибо, Кобылушка, проняло до костей...

#17 17:48  19-10-2007Мама Стифлера    
Ой, мамочки...

Спасибо, Варя...

Честно скажу: в носу щиплет...

очень хорошо.

И очень тяжко....

#18 17:58  19-10-2007Француский самагонщик    
Сильно.
#19 20:13  19-10-2007Вечный Студент    
душевно и грустно

авторша молодца, респект и уважуха


Комментировать

login
password*

Еше свежачок
11:26  25-11-2024
: [3] [Литература]
дороги выбираем не всегда мы,
наоборот случается подчас
мы ведь и жить порой не ходим сами,
какой-то аватар живет за нас.
Однажды не вернется он из цеха,
он всеми принят, он вошел во вкус,
и смотрит телевизор не для смеха,
и не блюет при слове «профсоюз»…
А я… мне Аннушка дорогу выбирает -
подсолнечное масло, как всегда…
И на Садовой кобрами трамваи
ко мне двоят и тянут провода....
10:16  22-11-2024
: [2] [Литература]
вот если б мы были бессмертны,
то вымерли мы бы давно,
поскольку бессмертные - жертвы,
чья жизнь превратилась в говно.
казалось бы, радуйся - вечен,
и баб вечно юных еби
но…как-то безрадостна печень,
и хер не особо стоит.
Чево тут поделать - не знаю,
какая-то гложет вина -
хоть вечно жена молодая,
но как-то…привычна она....
Часть первая
"Две тени"

Когда я себя забываю,
В глубоком, неласковом сне
В присутствии липкого рая,
В кристалликах из монпансье

В провалах, но сразу же взлётах,
В сумбурных, невнятных речах
Средь выжженных не огнеметом -
Домах, закоулках, печах

Средь незаселенных пространствий,
Среди предвечерней тоски
Вдали от электро всех станций,
И хлада надгробной доски

Я вижу....
День в нокаут отправила ночь,
тот лежал до пяти на Дворцовой,
параллельно генштабу - подковой,
и ему не спешили помочь.
А потом, ухватившись за столп,
окостылил закатом колонну
и лиловый синяк Миллионной
вдруг на Марсовом сделался желт -
это день потащился к метро,
мимо бронзы Барклая де Толли,
за витрины цепляясь без воли,
просто чтобы добраться домой,
и лежать, не вставая, хотя…
покурить бы в закат на балконе,
удивляясь, как клодтовы кони
на асфальте прилечь не...
20:59  16-11-2024
: [3] [Литература]
Люблю в одеяние мятом
Пройтись как последний пижон
Не знатен я, и неопрятен,
Не глуп, и невооружен

Надевши любимую шапку
Что вязана старой вдовой
Иду я навроде как шавка
По бровкам и по мостовой

И в парки вхожу как во храмы
И кланяюсь черным стволам
Деревья мне папы и мамы
Я их опасаюсь - не хам

И скромно вокруг и лилейно
Когда над Тамбовом рассвет
И я согреваюсь портвейном
И дымом плохих сигарет

И тихо вот так отдыхаю
От сытых воспитанных л...