Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Литература:: - AirscratchersAirscratchersАвтор: Арлекин – Здравствуйте. Как долетели?– Со скрежетом. Их всего пятеро, четверо стажёров и специалист. Всем ученикам лет под сорок; пока я разговариваю с главным, они скромно курят траву под трапом. Лицо одного из них мерцает от неумеренного пирсинга и, напоминая булочку с изюмом, наводит на бредовый вопрос, сколько этих булавок у него внутри головы. Остальные трое вообще ничем не выделяются, только ржут по-разному. Специалисту на вид лет двенадцать, нет, дам все четырнадцать: гладкое бледное лицо уходит в тень, стоит только поймать этот старый взгляд. – Неполадки в воздухе? – Небо слишком плотное. – А, ну да. Небо. – Где мы будем спать? – Я нашёл подвал. – Там сыро? – Нет, кажется, нет... Вечером соратники заваливают тупыми вопросами. Как они выглядят? Сколько их? На каком языке говорят? Как будто важно. Ничего не имеет никакого значения, потому что эти прибывшие сюда инкогнито люди собираются лишить смысла любой вопрос на ближайшие десять-двадцать лет... а может быть, ответить сразу на все. – Обычно... Пятеро... На английском... – Откуда они сейчас? – Не знаю, кажется, из Лавразии. – Летели через весь Тетис? – Да, поперёк кольца... – На английском... Кто-нибудь знает язык? – Где ты их спрятал? Я молчу. Откликаюсь только на те вопросы, ответы на которые уже обнародованы. Какая разница, ребята, какая вам разница? – А главный? Спец, как он? – Мальчишка совсем. – То есть? – Щёки бритвы не видали. – Даже так? Они многозначительно кивают. Каждый старательно создаёт вокруг себя ореол. Для кого они делают вид, что что-то понимают? Друг для друга? Для самих себя? Здесь некого обманывать, но они всё равно выпендриваются. Глупое ребячество. Я в который раз раскаиваюсь, что связался с ними. В действительности нам не известно ничего. Только то, что люди, которых мы вызвали из-за океана, делают свою работу добросовестно. Город ещё спит, когда мы выводим четверых накуренных мужчин и мальчика из микроавтобуса. Улицы делового центра уже почищены и похожи на театральные декорации, если не смотреть под ноги на заплёванный сгустками желчи тротуар. Чувак с пирсингом отодвигает маску в сторону, тоже сплёвывает, попадает в чужой плевок и, коротко ухмыльнувшись, изрекает интернациональное «фак». – Мы готовы. А вы? Мои коллеги уверенно кивают головами, не сводя с мальчика благоговейных взглядов. По-английски понимаю только я, но специалист изъясняется лаконично и однозначно, а своим выразительным взглядом ломает языковой барьер окончательно. На высоте вторых этажей носятся голодные помойные чайки, демонстрируя обширный каталог мутаций. – Куда теперь? Он смотрит на меня. Мне неуютно. Я молча курю. Слишком долго мы их искали, за это время уже успели зародиться сомнения. Стоит ли это делать? Не уверен, должны ли мы пойти до конца. Я боюсь, слово «конец» меня пугает до одури. Мои безмозглые отмороженные фанатики уже предвкушают красочное шоу, я это вижу. Они не замечают повисшего в воздухе фатализма, а если и замечают, то трактуют его как-то иначе – как рези в желудке, по-видимому. А вот эти пятеро, они профессионалы, они вообще не волнуются, им даже скучно. Стажёры – и те ведут себя спокойно, хотя это, наверное, вызвано в большей степени каннабиолом, нежели самоуверенностью. Другое дело спец – этот бледнокожий отрок с холодными зелёными глазами наверняка думает сейчас о чём-то совершенно постороннем. Для него это всего лишь очередной заказ, он готовится закончить здесь и улететь куда-нибудь ещё, где его уже ждут очередные клиенты. – Вот в этот дом. На башне есть площадка. – Высота? – Шестьсот метров. Я понемногу успокаиваюсь. Космическая радиация всё ещё беспокоит, но я уже принял решение не останавливаться. Тем более, я уже не могу – они растопчут меня и пойдут одни. Ладно, чёрт с ним, цель оправдывает средства. Может ли она оправдать результат? – об этом лучше не думать. – Сколько это в футах? – Две тысячи. Мальчик поворачивается к стажёрам. – Две тысячи. Дотянетесь. Булочка с изюмом что-то говорит специалисту, указывая рукой на чаек. Спец кивает и снова обращается ко мне: – Птицы могут мешать. Можно это как-то уладить? – Как они помешают, успокойтесь, это пустяки. – У него в лице блестящие предметы. Птиц это привлечёт. – А я что могу поделать? – Устраните птиц. – Ладно... Попробую что-нибудь придумать... Идёмте. А что придумать-то? Сачком их отлавливать что ли? Мы входим в здание. В лифте все молчат. Стажёры жуют губы, стимулируя слюноотделение, и надменно поглядывают на моих соратников и на меня. Судя по белому налёту на губах, их здорово сушит. Главный смотрит в пол, засунув руки в карманы. Наверху, на площадке стажёры встают в углы квадрата, мальчик проходит в центр и все закрывают глаза. А мы смотрим. Для небоскрёберов не существует тропо- и стратосферы. Их небо – на высоте вытянутой руки. Они поднимают руку и касаются этого плотного серого купола острыми ногтями. Они могут ударить по нему кулаком или погладить ладонью. Они могут отодрать эту коросту из дыма, расколупать свинцовую чешую и проделать дырку в космос. Они могут впустить под этот колпак чуточку воздуха, ещё сохранившегося между ним и слоем озона. А мы сможем немного подышать без масок и заработать денег. Стажёры протягивают руки к небу и погружают в него свои пальцы, их третьи фаланги пропадают, уйдя в невидимые щели. Внезапно становится холодно. Мы выдыхаем пар, ладони учеников синеют, а ресницы покрываются инеем. Под майками чётко проступают напряжённые мышцы их тощих тел. Мальчик стонет от усилия сквозь стиснутые зубы. Он будто изображает атланта – упёрся ладонями в стекло, которое видит только он. Появляется гул. Мне рассказывали об этом. Сначала холод, потом гул. Потом воздух. Предупреждали, что может болеть голова. Гул резко возрастает, и я отчётливо ощущаю, как мой череп очень медленно разлетается на маленькие кусочки. Как взрыв планеты, снятый рапидом. Слышу крик специалиста: – Давай! Тяни, сволочь! Крик так далеко, он слышится на уровне предчувства, гул гораздо ближе, прямо внутри, рвёт меня на части. Странным образом в нём смешались качества глубокого и острого, этот беззвучный вой воплощает абсолютный диссонанс, своей вибрацией он разрушает окружающую материю. Я весь сжался в комок. Это как звук удара молотком заставляет моргнуть – только мгновение удара растянулось в свежевыжатой пустоте, и я в нём утонул. – Тяни, долбоёб! Тяни, ты что?! Гул усиливается, вырастает ещё и ещё. Я заново взрываюсь каждую микросекунду. С трудом разжимаю веки до узкой полоски, пытаюсь настроить зрение. Всё плывёт в жёлтом мареве и постоянно соскакивает, как будто кто-то бьёт в висок. Тонкой плетью хлещущий сверху ураган срывает с мальчика футболку. Бетон под его подогнутыми от напряжения ногами лопнул, он стоит в двух ямках, упёршись в небо. – Рви! Рви! – кричит булочка с изюмом. Краем глаза я вижу, как мои соратники раздирают ногтями свои щёки, не переставая верещать. Резкий порыв отрывает их от крыши и сбрасывает вниз. Я едва успеваю это заметить, жёлтое пространство неожиданно чернеет, гул поднимается ещё на один уровень, на моих зубах скрипят кристаллы льда... и только тут понимаю, что тоже кричу. Стажёры медленно расковыривают обмороженными пальцами пласт за пластом, жмурясь от ветра. Всё чёрное и густое, как нефть. Я чувствую удар, меня отбрасывает с такой силой, что тело обгорает от трения о среду. Игла антенны протыкает мне почку и выходит через живот. – А-а-а!!! А-а-а, с-с-сука-а-а!!! – орёт стажёр с пирсингом. Чайка выклёвывает из его губы сверкающее металлическое зёрнышко. – А-а-а!!! Уберите эту тварь! Мальчик бросает на меня быстрый взгляд. – Козёл, я же говорил убрать птиц! В глазах темнеет. Грязно-жёлтая тьма, как желчь на тротуарах. Кровь течёт по антенне и застывает багровой сосулькой. Я надеялся, чайки на такой высоте уже не летают, я же не знал, что эти мутанты... – Блядь, не отпускай! – крик мальчика. Я приоткрываю один глаз. Веко поднимается очень легко, сейчас всё легко, очень-очень легко, и не холодно. Чувак с пирсингом вынимает пальцы из неба и сворачивает чайке шею. Из его лица брызжет кровь. – Не удержу! – кричит мальчик, и вдруг сверху отрывается серая пластина я своими глазами чётко вижу как сверху отрывается огромная серая пластина сверху отрывается огромная серая и я чётко вижу как сверху на булочку с изюмом падает гигантский кусок неба гул становится невыносим стены здания рассыпаются в пыль наши тела распадаются на атомы материки рвутся по швам и расплываются и всё так легко всё так легко всё так легко всё так Теги:
1 Комментарии
#0 11:45 29-03-2008Лев Рыжков
Уильям Гибсон прямо, ёбана. ааааааааааааааа, разорвался мозг. Зацепило. Заводной текст - пружина! ....ебёнуть,это что было? Уже закончилось?.. уже закончилось? уже..... вынос мозга да ну нах! Если это - о чём - то я не понял о чём. А если это - как - то хорошо. Чего они там нюхнуть хотели без масок? Типа - свежий воздух вам вреден? LW литературу любит, а ябля - хуету. Из крайности в крайность. Булочка с ядерным грибочком. Энергетика мини-репортажа с места события, постапокалиптический трип. Праздник души. * bezbazarov ага, ты прям стибрил моё ощущение - как, это всё? почему так почему так ма.. . праздник души, ребята. всех благодарю. старалсо ёбты Красавец: талантливый, наглый, креативный, рубрики постепенно покоряешь - растёшь или весь такой, хз.. Голоdная kома лови мэйл неадекватный Голоdная koma Чижало твой ник хуячить, но фсё равно +1 мог бы дождаццо конкурса Вечный Студент нахуй конкурс. я просто даю вам читать продукты своего творческого импульса. я не тщеславен, просто хочется делиться и смотреть на реакцию. и всё мало что поняли, но понравилось. UUUUSSsssssssssssss.. Уух, красотища: Laurasia, Tethys Sea! А через какой Тетис летели - Палеотетис или Неотетис?) "Какая разница, ребята, какая вам разница?" (ц) Жесть. И Человеческий фактор во всей красе как причина нетехногенных катастроф. Не тщеславен, уважаемый автор? Весьма похвально...хм. Впрочем, пощады не жди. Розка !!? Ну где жэ ты! герда, я пришёл тебе сказать, что не мог сегодня спать, я всё думал о тебе, и читал Кобо Абэ Герда, у Розалии нет интырнета до понедельника.Креатив-хуйпоймишто. Медвежуть тебе не понра? Арлекин Я сказал по другому. Медвежуть Ты тедди-беар, toy, у тебя опилки (тырса) в голове. Сам виноват. Не тужься постичь экзистенциально- кибернетические сферы. А я вот модифицированная, меня прёт эта кислота! И LoveWritery явно понравилось. А это знак. The sign. Герда Ты изменяешь Каю с Арлекином? И прёт тибя вся етта кислота? Што у самойта в голове,скатина? Я не сказал што креос-ХУЕТА.(просто не маё) очень. очень понравилось... Медвежуть кай - её брат. ты чё??? Наконец то орлекин направил свою шызу в нужное русло Х я в ахуе. спасибо, блядь, я побежал за шампанским (честно) можно пошутить: автор прыгнул с парашютом? это какой-то пиздец. автор долбоеб ничего не понял если чесно о чем? про кого? сюр какой-то ничего не понял если чесно о чем? про кого? сюр какой-то ! Andrei пидарастёшь - поймёшь Мураши по спине от текста. Жаль что только кусок выдран. С удовольствием бы прочитал что-нибудь пообъёмистее. БРК ничего это не кусок. о чём ты? целостный самодостаточный текст - ничего лишнего Хорошо, кстати. Концовки требует. Или продолжения, я не уверен. Ик_на_ЖД_Ёдяд талант расточителен, знаешь. была идея с небоскрёберами, я её реализовал и по-моему исчерпал. вряд ли можно сделать это интереснее чем оно уже есть. рррргаф-гаф-гаф! Хорошо. хорошо написано. кбрпнк перечитал. удивился круто Убрать птиц! Не хватает неба Из-за этих лиц. Зрелищ и хлеба Невпроворот. Ебанарот, Пластины - Да, в голове. Черные видно спины На серой сплошной траве. Медленно длится осень Этой сплошной зимой, Серое серым косит День уже тут восьмой, Гул поднимается прямо, Ветер летит за ним, Нефтью скоты и дамы Встали за днем восьмым. Еше свежачок дороги выбираем не всегда мы,
наоборот случается подчас мы ведь и жить порой не ходим сами, какой-то аватар живет за нас. Однажды не вернется он из цеха, он всеми принят, он вошел во вкус, и смотрит телевизор не для смеха, и не блюет при слове «профсоюз»… А я… мне Аннушка дорогу выбирает - подсолнечное масло, как всегда… И на Садовой кобрами трамваи ко мне двоят и тянут провода.... вот если б мы были бессмертны,
то вымерли мы бы давно, поскольку бессмертные - жертвы, чья жизнь превратилась в говно. казалось бы, радуйся - вечен, и баб вечно юных еби но…как-то безрадостна печень, и хер не особо стоит. Чево тут поделать - не знаю, какая-то гложет вина - хоть вечно жена молодая, но как-то…привычна она.... Часть первая
"Две тени" Когда я себя забываю, В глубоком, неласковом сне В присутствии липкого рая, В кристалликах из монпансье В провалах, но сразу же взлётах, В сумбурных, невнятных речах Средь выжженных не огнеметом - Домах, закоулках, печах Средь незаселенных пространствий, Среди предвечерней тоски Вдали от электро всех станций, И хлада надгробной доски Я вижу.... День в нокаут отправила ночь,
тот лежал до пяти на Дворцовой, параллельно генштабу - подковой, и ему не спешили помочь. А потом, ухватившись за столп, окостылил закатом колонну и лиловый синяк Миллионной вдруг на Марсовом сделался желт - это день потащился к метро, мимо бронзы Барклая де Толли, за витрины цепляясь без воли, просто чтобы добраться домой, и лежать, не вставая, хотя… покурить бы в закат на балконе, удивляясь, как клодтовы кони на асфальте прилечь не... Люблю в одеяние мятом
Пройтись как последний пижон Не знатен я, и неопрятен, Не глуп, и невооружен Надевши любимую шапку Что вязана старой вдовой Иду я навроде как шавка По бровкам и по мостовой И в парки вхожу как во храмы И кланяюсь черным стволам Деревья мне папы и мамы Я их опасаюсь - не хам И скромно вокруг и лилейно Когда над Тамбовом рассвет И я согреваюсь портвейном И дымом плохих сигарет И тихо вот так отдыхаю От сытых воспитанных л... |