Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Палата №6:: - ШеяШеяАвтор: Арлекин клееедУже третий день, как он заперся и не выходит. Сидит в своей палате и втихаря чавкает навязшим на зубы ПВА. Всех остальных медсестры вызывают на процедуры по внутренней связи, и только к нему процедуры приходят сами. У него много привилегий здесь, потому что он – бывший завотделением. Уже лет пять, как на пенсии, а медсёстры с докторами всё те же работают. Узнают, по имени-отчеству обращаются. Да и старые больные все знакомые. Большинство их он сам и лечил когда-то. А теперь вот и он тут рядом с ними, и его лечит молодой врач, ещё не измаянный работой. В дверь мелко и дробно стучат. Это маленькие хрупкие пальчики Настеньки, сильно пьющей санитарки семидесяти шести лет. Настенька говорит так: – Да я тут полы мыла, когда ты на говно «буба» говорил! Не нравится, что вином пахнет? Поработал бы с моё, и не так бы ещё запах! – Ладно тебе, Настенька, не кипятись. Я ж не скажу никому. – А ты тюбик-то не прячь. Видела, ты его под подушку сунул. Кушай, не стесняйся, я ж тебя тоже не выдам, старый. И Настенька разражается сиплым кашлем – это она так с годами смеяться стала. Уволить её не уволят. У неё правнук – бандит. Говорит, если кто бабу Настю выгонит, придушит. Или зарежет. Каждый раз новую расправу сочиняет и, надо сказать, ему здесь верят – видели уже. Он, больше не таясь, выдавливает себе в рот струйку клея и чавкает. бак Припадок вот-вот начнётся, она уже это почувствовала и, настороженно замерев, прислушивается к себе. Да, вот уже у неё всё чесаться начинает. Завтра на работу, значит, не пойдёт. Завтра, значит, опять парад. Ну да и хрен с ней, с работой, раз такое дело. Она спускается в гараж, аккуратно наполняет из канистры бак Карлового мопеда, суёт в маслянистое марево круглого отверстия жгут из ветоши и ждёт, пока он пропитается. записка Заведующему отделением пульмонологии центральной городской больницы (Ф. И. О.) Ввиду ухудшения моего самочувствия прошу перевести меня на интенсивную терапию. Засим, прилагаю к этому, надеюсь, преблагорассмотрительствующемуся письму свой анализ кала. Дата/Подпись парад Из окрестных домов повыходили и другие женщины, мучимые бешенством матки. Они торжественно растянулись по улице, неся над головами ритуальные барабаны. Вернувшись в гараж, она проверяет, вымок ли шнур. Шнур вымок. Она подносит к его концу зажжённую спичку и взрывается вместе с Карловым мопедом. рутина – Настенька, – говорит он, пожёвывая клей, – а помнишь, как в меня больной говном швырялся? – Чего? Он протягивает ей записку, любовно сохранённую между страницами потрёпанного блокнота. Она наклоняется над листком и, наморщив и без того морщинистый лоб, близоруко щурится. – Вот, коричневые пятна, видишь? – показывает он. – Сейчас уже засохли, не воняют. Он его прямо в эту записку и завернул и прямо мне в морду. Что, разве не помнишь? Настенька сипло кашляет и трясёт головой, размахивая седыми космами. ужин И он, и отец сидят за столом молча, сосредоточившись на жратве. – Бать, в меня больше не лезет. – Молчи. И они дальше сидят в тишине, мрачно пережёвывая жёсткое зеленоватое мясо той твари, что они выловили сегодня из реки. Скорее всего это птица. Может даже лебедь. Такое же длинношеее тело и рудиментарные бройлерные крылышки. Только лап не было. Плоскодонка, объяснил тогда отец. – Бать, меня блевать тянет от этой хуйни. – Жри, сынок. Кто плохо жрёт, тот и работает плохо. И они жрали. – Зачем мамка так, а? – Пизда чесалась, – туманно отвечал отец, продолжая набивать зелёный рот. – Ну и что? Сходила бы, отбарабанила своё. – Не могла она больше, понимаешь? Набарабанилась уже. – Так а мопед-то при чём? – не унимался сын. ритмы Из магазина аудио аппаратуры сотрудницы выкатывают роскошную барабанную установку. Начальница консалтингового отдела усаживается на трон и помпезно вертит палочками. Стукнув пару раз по бас-бочке, она выдаёт брутальный крастпанк бластбит и продолжает лабать, пока другие катят её по улице сквозь движущуюся толпу женских особей. добро – Слышь, старый, – доверительно шепчет Настенька. – Давай я сбегаю будопрену куплю. Чё ты этой дрянью трависся? Он поднимает на неё усталый взгляд. – А почему и тебе, иной раз, вместо вина яду не выпить? – Ой, ну ладно, молчи уж. Доктор, тоже мне. Не слушая её, он ловит языком последние капли клея. – Чего не выходишь? Мужики спрашивают. – Потерпят. Не видишь – я клей ем. тиран – Ну ладно, может, хоть похороним? – Надо? – А что она там лежать будет? Они входят в гараж, стараясь ничего не касаться. Все предметы покрыты равномерным слоем сажи. Они поднимают её обгоревшее тело и выносят его на улицу. – И куда её? – Да здесь и бросим. Главное, что не в доме. – Ну бать, ты что, прямо на дороге? – Ничего, обойдут, самки. Карл зло схаркивает в сторону приближающейся процессии женщин и уходит к себе в комнату собирать винтовку. предосторожность В раздевалке, прикрывшись дверцей шкафчика, Настенька торопливо натягивает на свою дряхлую задничку красные латексные трусы. Вдруг дверь бесцеремонно распахивают и входят две молоденькие медсестры. Старая санитарка затихает и жадно прислушивается к их разговору. – А он что? – А он говорит, тогда меня бросит. – А ты? – Поржала. – Ты барабан не брала? – Нет. Дашь постучать? – Ладно, растяпа. Пойдём быстрее, я уже вся извелась. Они выходят. Настенька облегчённо вздыхает, поправляет трусы. Потом украдкой пробирается в кабинет лечащего врача старика. Кресло пустует. Она суетливо роется в бумагах, раскиданных по письменному столу. Молодой доктор входит в кабинет по-свойски не глядя. Поэтому он не сразу замечает Настеньку в одних трусах, которая роется в ящиках его стола. – Позвольте, – начинает доктор. – Молчи, малый! – огрызается Настенька и поворачивается к нему ярким латексным задом. – А-а-а!!! – кричит доктор. – Красный, блядь, красный, блядь, красный, бля-а-а-а!!! – Он закрывает лицо руками и чуть не плачет. – Что, протаноп, не нравится? Получай! – И она делает неловкое движение бёдрами. Доктор падает на колени и скулит. – Я сейчас уйду, – говорит Настенькин зад, – ты только скажи мне, и я сразу уйду. – Что?.. Что?.. – как заведённый чтокает врач. – Зачем старый так много клея потребляет? – Он его вдыхает. Думает, дырки в лёгких заклеятся. – А я думала, ест. – Он всем говорит, что ест, потому что не может в правде признаться. Но отчасти это действительно так. Я как врач заявляю. – Да, вот и я смотрю, что он три дня не срал. Так и подумала, что из-за клея. – Во-во, – говорит доктор. – А теперь снимите свои ужасные трусы. буба Она выходит с трудом, буквально выворачивая клеееда наизнанку. От неё даже не пахнет – в ней больше резины, чем фекальных масс. – Твою ма-а-ать! – орёт он под конец, после чего на пол позади него падает длинная серая свеча. Убедившись, что все в палате спят, он подбрасывает дерьмо в постель молодого паренька с воспалением. Потом он лежит в темноте, злорадно посмеиваясь в подушку. шествие Сверху на толпу женщин падает сорокасантиметровый резиновый елдачина серого цвета. То есть, это им так кажется, а на самом деле это какаха старого завотделением. Задрав головы и не переставая стучать в барабаны, женщины вглядываются в окна больницы. впусти! – Не впущу, бать! – отзывается Карл, прицеливаясь в голову рыжей тёлке. – Кому говорю, впусти! – надрывается отец. – Не их это вина! Она сама так захотела! – Всё из-за их пёзд, батя. Если б не они, то и мамка б не взорвалась. – И Карл спускает курок. Одна есть. – А что, если они в дом вломятся? – Отстреливаться будем. Не ссы, бать. – Ещё одна. – Они же не виноваты, что они все такие! – настаивает отец. – Да, но... – Карл снимает третью. Толпа под окнами продолжает двигаться, ничего не замечая. отжиг Начальница консалтингового отдела, одолеваемая овулятивным синдромом, исступлённо барабанит одной рукой, не забывая и о педалях, а в другой сжимает чудесный серый хер. драма – Я не люблю тебя, Настенька, – говорит старый доктор. И Настенька обречённо уносится по коридору прочь и рыдает, закусив каёмку своих латексных трусов. стптц На толпу бешеных тёток, всё ещё идущих мимо больницы, падает старуха в красном. Она чудом не гибнет. Не зря говорят, пьяниц гоб бережёт. Они несут её на руках, а вокруг надрываются сотни барабанов. Муки неразделённой любви уступают место первобытной радости. – Я – женщина! – истошно верещит баба Настя, потрясая в воздухе сухими кулаками. – Я – женщина, и я – жива! Тут Карл со второго выстрела выносит начальницу консалтингового отдела с длинным хуем во рту. Он сразу нагибается перезарядить, так что его снова никто не засекает. Начальница с хуем во рту и дыркой во лбу валится со своей барабанной установки и в полёте перешибает Настеньке шею резиновым концом. И в тишине звучат тарелочки: стптц-стптц-стптц... Фрейд активно ворочается во сне. Теги:
2 Комментарии
Нови 13:29 16-04-2008 + 100 В последнее время посещение палат "всё чудесатее и чудесатее"... Понравилось. Но не хотела бы я наедине с автором оказаться ночью на автобусной остановке:) вишневый клЕЕЕд. ух. это юбилейный 50й креос. так что я уже праздную. только с рубрикой не согласен - имхо это чистый трэшак "преблагорассмотрительствующемуся" - слово из 32 букв! Нови +10 СМП А ты клей с собой носи... А вообще - великолепно. Все срастается и всякая деталь работает. Готовый сценарий. Пиздец, до чего нажористо наварено. Падение хуя-какахи - это пять. честно - это писалось в говне. нынче в шабат день космонавтики, наркотиков и гагарыча Арлекин Поздравляю! Насчет рубрики судить не берусь, я всех тонкастёф не понимаю. ПОнимаю, что понравилось - и все тут. И еще раз о последней фразе. Я готов умолять LW, чтобы он извлек ее на хрен. и обещаю навсегда забыть, что она была. Я знаю, какая это красота - в тишине тарелочки... И все. Очень все красиво... Волнует дух и сопереживает тело п у с т о т а Арли рулит. Рубрека та. А-ля "4" па сцинарию Сарокена. С рубрикой согласен. ну, допустим меняем рубрику и выдираем последнюю строку. кощунство какое-то. да и ковохуа? пусть всё остаётся так. не стоит трудов. фсемписссссс штурман Эштерхази не зови меня арли, дружище. меня каждый раз от этого передёргивает. так могли бы звать двенадцатилетнего друга снежного человека из телешоу. лучше Кин не в восторге как говорил Охлобыстин - матку, матку лечить надо Потрясающая хуйня - мне понравилось. Хармс, бля какой фпесду хармс. Я хочу кено по этому сценарию позырить. Коно уже было "Земля" по Э.Золя. Там бабы хуй на палке таскали возмущенные. Пардон, Кино... "брутальный крастпанк бластбит" моя любовь, в душЕ не ебу что это, но неприлично ржу! Увязал слова мастерски, всё срослось, кино готовое, камерное правда. Такой себе нео Линч? У Арлекина талант-песать про любые гадости так,што четаешь не отрываясь.Респект. Арлекин. Не, не снежнава чилавека, а Альфа, ну, такова, с длинным носам. На двинацатилетнева другана Альфа ты впалне (и я тожи) тянешь. Бгы-гы-гы-г. Арли, Арли, Арли... (Три конвульсивных подёргивания Арлекина). Бля, что я делаю, так веть и угробить можна чиловека. Удаляюсь, бубня сибе пад нос пестню из рипиртуара А.Пугачёвай: "Ах, арлекино, арлекино..." Ржал как конь, чуть бля не обоссалсыя от смеха! Резина- это преобразованный нагреванием и серой каучукъ, пва-клей-поливинилацетатъ. Sic, Серый хуй- оксюморон. Текст хорошъ да, это замечательно гугугу с юбелеем. Еше свежачок Часть 1. Начало безрадостное.
Один почтенный гражданин вполне солидного вида и выгодного жизненного возраста служил в ЛитПромхозе Главным Куратором и был очень начитанный, особенно всякой классики начитался – ну там, разных Бальзаков, Чеховых, Пушкиных и прочих знаменитых писателей.... А у нас в палате номер три
От свобод дарована свобода, А у нас в палате номер три, Что ни пациент, то Квазимодо. Капают на нервы три сестры, Шлёпаем под ручку я и ты, Шаркаем два брата- акробата. Камеры повсюду, кварц по хатам.... всё на своих местах
вселенная в полном покое стрелка рубильника смотрит на нах отсчитывая тишину до убоя звёзды вписались в кресты точно по кругу не понарошку три медвежонка прут из избы стул поварёжку и детскую плошку.... Strange and crazy.
Странное и совершенно чебурахнутое (охренеть). Вышла из подклети Челядь Дворовая кривобокая подышать свежим воздухом и заодно немножко посучить свою Пряжу на солнышке.... |
До нее все было великолепно.