Твари

Автор: Викторыч Желание нахлынуло внезапно. Накатило и не отпускало. В штанах Леона пружинило. Он замедлил шаг, ибо хуй от елозинья напрягся тугим луком, готовый стрельнуть в кого угодно.
Обычно он ехал до работы пять остановок на автобусе.
«Ебал я эти автобусы!» - зафиксировал мысль.
Идти на работу пешком…
«Ебал я эту работу!» - лихая мысль освобождала. Надолго ли?
Леон вышел к ЦУМу, глянул мельком на светящее табло напротив: «17 Со , через некоторое время высветилось «11:35».
«Ебал я эти часы и градусы!» - мысль продолжала бодрить.
Навстречу по главной улице города прогуливались девушки. Их животики белели и сияли. Их пупки сверлили мозг. Парней он не замечал, только девушек. В крайнем случае – женщин. Большинство было в облегающем, в обтягивающем тугие попки. Мода такая.
«Ебал я эту моду!» - освежила мысль.
Перед носом замаячили ягодицы, каждая из них совершала сложное движение, которое описать невозможно – нужно видеть. Увидеть значит почувствовать, а почувствовать, значит…
Леон взял девушку за локоток и стал гнать словесную пургу, отвлекать от задуманного, исподволь внедряя мысль о сближении. Девушка улыбалась комплиментам, ей льстило внимание молодого мужчины. Незаметно они свернули в переулок, потом в другой. Краем глаза Леон заметил подъезд без замка.
- Зайдём? Я здесь обитаю…, с сестрой познакомлю.
- С какой сестрой? – насторожилась девушка.
- Она у меня инвалид. Парализованная в кресле-каталке. Любит знакомиться… на пять минут зайдём… ей приятно будет.
Он открыл дверь и впустил девушку внутрь подъезда.
Не давая опомниться, Леон грубо схватил её сзади за сиськи – маленькие теннисные мячики. Наклонился к уху:
- Молчи сука, ебать тя буду.
- Ой, не надо, прошу вас, - застонала девушка.
- Не скули. По-быстрому и отпущу…
- Я нетронутая… ни с кем ещё…
- Вот и хорошо, щас раскупорим, - шипел Леон стаскивая с неё штанишки, - тебе понравиться.
- Не надо, дяденька, пожалейте меня, пожалуйста… я вас очень прошу, - заплакала девушка.
Леон уже спустил ей трусики до колен, как почувствовал тонкую струйку, бегущую по ногам. И тут же поток тёплой мочи залил руки.
- Обоссалась, тварь… дрожащая.
Он отстранился. Девушка с голой маленькой попкой, придерживая штанцы и трусики рукой, другой рукой прикрывала растерзанную кофточку. Жалкая картинка.
- Сиди тут, блять, не высовывайся!
Леон вышел из подъезда. Солнце ослепило на мгновенье.
«Тварь! Обоссака…», - мысль не нова и обрыдла.

Через несколько минут он опять был на главной. Опять девушки, опять животики, пупки, толстые задницы…
«Ебал я эти пупки! Ебал я эти задницы!», - подхлёстывала мысль.
Он подошёл к газетному киоску. Алчными улыбками обнаженных красоток была залеплена одна из витрин. Он пробежался взглядом. Зацепился на обложке журнала «Настоящие жены…».
Есть определённый типаж баб, на который западаешь. У каждого свой. На обложке была его баба: весёлый взгляд, мягкие черты, круглые плечи…
- Сколько этот? - он ткнул пальцем.
- Двадцать пять, - ответила киоскерша.
Отсчитал, взял, полистал. Точно, его баба, сиськи его, блять, губки, глазки, всё для него, подходящая сучка.
Он тут же зашёл в платный туалет, запер кабинку, пристроил журнал на бачке. Достал пружинистый свой, не ослабевающий ни на минуту. Стал дрочить особым отработанным способом: правой ладонью имитируя влагалище, а левой, накрывая сверху, чтоб стучаться было обо что.
- Ну как, сучара? - глядя на выразительные снимки, приговаривал он, - готовенькая… заебу блядь, заебу тварь… визуальная, - он походу листал журнал с разными позами этой бабы. На других не отвлекался мыслью. И это главное. Нельзя отвлекаться. Мысль должна долбить в точку, долбить, долбить…
Хорошо-о-о-о-о!
Он отжал всё без остатка. Вытерся платком и вышел.
Хоть минутное облегчение. Леон по опыту знал, что суходрочка лишь разжигает желание, слегка чувственность притупив.

Он опять на главной. Хуярит, высматривает, следит.
На следующем квартале усёк парочку. Одну из блядей он приметил сразу намётанным глазом. Ширина задницы говорила о ненасытности и обширности её интересов. Мощные сиськи – о хороших зубах и отменном аппетите. Только с хорошими зубами наедают такие формы. Щёчки с ямочками, заинтересованный взгляд. Он ел её глазами на всём протяжении обзора. Рядом идущую, не замечал – пустое место.
Леон прошёл несколько шагов и оглянулся. Она оглянулась синхронно. Их взгляды пересеклись в определённой точке, в которой Леон отчетливо понял всю суть дальнейшего. Он продолжал идти вперёд, но знал, что эта сучка оставит спутницу-прикрытие, сядет на автобус, обгонит его и пойдёт опять ему на встречу.
Так и случилось. Он опять увидел её, эти широкие бёдра в джинсах и груди выпирающие из глубокого выреза белой блузки.
Он подошёл.
- Ну что? – вопрос был однозначен.
- Тут недалеко, пошли?
Они свернули в боковую улочку, прошли пару домов, поднялись на второй этаж. Она быстро открыла приготовленным ключом дверь.
Зайдя в квартиру, Леон огляделся: маленькая «прихожка», из которой сразу попадаешь в комнату, налево – на кухню. Райский уголок, для того кто ищет минутного отдохновения.
«Не боится, видно «крыша» надёжная», - подумал Леон.
Подойдя к тахте, женщина бросила сумочку и, стоя спиной, рывком подняла трикотажную кофточку к подбородку, тут же обернулась. Огромные груди почти вываливались, чуть поддерживаемые лифом.
Леон сделал шаг к ней, выпростал сиськи, помял, взвесил на ладонях. Килограмма по два каждая, йобаный рот.
Она деловито присела, расстегнула молнию на брюках, достала откуда-то чистенькие салфетки, протёрла его член. Салфетки были слегка влажные, и от них несло духами. Потом она принялась за работу.
«Умелая сучара», - согрела мысль.
Закончили они минут через двадцать в задней позиции. Леон держался за её широкие бёдра, за «галифе», как говорят, и насаживал, насаживал…
«Ебал я эти бёдра! Е-бал, е-бал, е-бал, е-е-е-е-а-а-а-р-р-р…» - зарычал он.
Успела-таки, блять, нацепить «през» прежде чем он засунул. Профи, хули…
- У-у-у-а-а-а-а-хэ-рэ-э-э-э-э!
Он застегнул молнию. Достал пару тыщёнок, бросил на тахту.
- Хлеб-то подорожал сёдня, - произнесла игриво. Леон только сейчас увидел, какая у неё короткая шея.
Он добавил ещё одну штуку и вышел.
«Тварь продажная…», - несвежая мысль клинила мозг, но он не поддался. Всё же, поимел облегчение. Пружина в штанах обмякла. Надолго ли?
«Пойти на работу, что ли?», -- праведная мысль не согревала. Но отметиться надо.

Леон работал электриком в трёх учреждениях. В двух из них он держал трудовые книжки и дежурил, а в третьем подрабатывал. Сегодня он направлялся именно туда.
- Заказы есть, - спросил он в диспетчерской.
- Возьми там, в книге на столе.
Заказов немного: заменить лампочку, проверить розетку.
Он закрепил разболтанную розетку в бухгалтерии и на выходе в коридор столкнулся с новой уборщицей. Та орудовала шваброй, слегка наклоняясь и отчетливо оттопыривая зад. Фигура - обычный стандарт, но что-то есть. Блуждающая полуулыбка на круглом лице.
Леон заговорил, как обычно заготовленным набором фраз не думая, но размышляя, прикидывая ближайшее будущее.
Затащить к себе в мастерскую не удастся. Не готова ещё. Тогда к ней. Он заинтересованно предложил проверить выключатель в уборщицкой или как там её назвать…
Когда они зашли в тесную подсобку возле туалета, Леон для вида щелкнул выключателем и тут же бесцеремонно облапил новенькую. Сиськи средней вялости, наверное, рожала не раз.
- Вы что это себе позволяете? – услышал он претенциозную фразу.
- А тебе не хочется?
- Я замужем!
- Отлично! Я тоже женат, - и он охоче полез под юбку.
Женщина взвизгнула, да так пронзительно.
- Ты чё орёшь, тварь?
- Оставьте меня! А-а-а!! – заорала она ещё громче.
- Во бля! Хочешь приятное сделать… Ну и хуй с тобой.
Он вышел, огляделся. Вроде никого.
«Тварь визжащая», - торкнула досадливая мысль.

Так с пружиной в штанах Леон пропахал остаток рабочего дня и домой возвратился. Жена не встречает, на кровати возлежит, «Дом-2» смотрит, молодость вспоминает, возмущается:
- Нет, мы не такие были, - выговаривалась мужу Гера Степановна, - скромнее были, порядочнее, целеустремлённее. Да, у нас были цели – возвышенные, всеобщие, не плотские цели. А тут что? Сплошное блядтво… растление молодёжи. Публичный дом. И это показывают на всю страну! Кошмар!!
Она театрально всплёскивает полными руками и продолжает дальше смотреть. И оторвать её в такие моменты невозможно. Леон знает, изучил за пятнадцать лет.
Женился он рано. После медового месяца в армию призвали. Кстати медовый не шибко сладкий получился. Первую неделю Гертруда отдаться не могла, месячные справляла. Потом кое-как допустила мужа до сокровенного. Жили они в ту пору, у её родителей, перед которыми она трепетала. От любого шороха вздрагивала. От того никаких жарких объятий в местах общего пользования быть не могло. И терпел Леон до постели, до глубокой ночи, в темноте, под одеялом, пока что-то произойдёт.
Дождалась она его после армии с дочкой на руках. На первых порах, вроде, соскучилась - льнула, а потом опять эта тревога родительского глаза. Всё чаще стала локотки выставлять. Леон, как обычно, в ночную охоту пускался, да на локти натыкался. Целовал сначала, глупый, потом покусывал, а потом просто лупить начал. Толку – чуть.
Дочка, правда, радость близкая, опять же не очень допускали к ней. Тёща всё скорпионом бегала, ужалить норовила. Тесть о карьере бубнил, жизни учил, паразит. А жена за отдельное жильё плешь проедала. Приобрели-таки через родственные связи, обменяли, добавили…
Новоселье, ажиотаж, покупка мебели, шторы, люстры, унитаз. Через всё это нужно было пройти, в домработника превратиться, чтоб к пиздёнке допуститься. «Твари, блять!», - всё чаще повторял Леон. Ибо соитие строго по календарю безопасных дней и в соответствии с расположением духа Гертруды Степановны. В остальное время – локти, локти.

Вот и сейчас приблизился, наклонился обнять, на локти натолкнулся.
- Не мешай смотреть… Возьми супчик в холодильнике, разогрей.
Поплёлся к дочери – та уроки делает. В ушах – музыкальные затычки. Не слышит его, только кивает и рукой машет.
Суп разогрел, проглотил, стопарь кедровой настойки принял. Ху-сим. Достал пружину из штанов – бесполезно топорщится. Ладно, попытка – не пытка…
Поплёлся в кровать, к супруге прилёг. Досмотрели вместе «домашние разборки», парой слов перебросились. Потом чаёк, вечерняя тусовка.
К супружескому ложу возвернулись. Жена переодевается. Сиськи-кошельки показывает нехотя, живот – тыквой, ноги свои длинные худые. Не первый сорт, но в темноте сойдёт.
Леон включает внутренний монитор мозга, прокручивает всех сегодняшних: дрожащую, визуальную, продажную, визжащую… Сконцентрировался мыслью на продажной. Ведь было на что поглядеть, ощупать.
Боевая пружина в трусах на огневом рубеже. Выжидая положенное время, Леон готовится к ночной атаки. Пусть не качественная ебля, хотя бы профилактическая поебень. Неприятель прочно удерживал позиции внутри супруги, сдаваться не думая. Поэтому, когда полез, услышал:
- Леоша, не расположена я сегодня.
- Да мы потихоньку…
- Представляешь, никак сегодня не получилось у меня…
- Что, опять не какала?
- Тужилась несколько раз, не выходит.
- Ты же слабилен пила.
- Ну пила, пока ничего…
- У тебя всегда так: телик смотришь, а как до дела доходит…
- Я тебе не какая-нибудь, а право имею, - изрекает решающий довод жена. Потом снисходительно добавляет, - потерпи Леошик, может быть, завтра состоится, и тогда…