Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Литература:: - Площадь свободыПлощадь свободыАвтор: Hren Readkin Август расплавил город. Над мягким, как глина асфальтом скользили очумевшие от жары люди. Продавщицы в супермаркетах лаялись с очередями, и жирные капли пота стекали на раскаленные калькуляторы. Директора в кондиционированных кабинетах измывались над подчиненными, принтеры блевали горячей бумагой, а с улицы сквозь пластиковые окна доносился плач машин неотложки.И только Семен Модестович с Георгием Петровичем, казалось, не замечали всей этой суеты. Они прогуливались по центральному бульвару, вдыхая клейкий запах плачущих лип и вели неторопливый разговор. - Нет, постмодернизм не умер. Постмодернизм он… только начинается, как мне кажется, - говорил своему собеседнику Семен Модестович, седеющий мужчина за шестьдесят, в очечках с болтающейся правой дужкой. - Что вы имеете в виду? Недавно в журнале «Новое литературное обозрение» за 1995 год я прочитал статью о том, что постодернизм как литературное направление сошел на нет, - отвечал Георгий Петрович, высокий важный старик с тросточкой и полиэтиленовым пакетиком в руке. - А не зайти ли нам в магазин, Георгий Петрович, не взять ли чего-нибудь на вечер? - Отчего бы не зайти? Очень даже можно взять. Друзья прервали беседу, свернули с аллеи во дворик и взяли полпалки отличной копченой колбасы, покрытой как будто бы белым инеем, а заодно прихватили и две бутылочки с пластиковым стаканом. Вернувшись под липы, они присели на скамейку, отвинтили крышку и, как положено культурным людям, выпили совсем по чуть-чуть. - Я, Георгий Петрович, говорю не о литературе. Точнее, не только о литературе. Я говорю о жизни. Посмотрите вокруг – жизнь стремительно эстетизируется. Жизнь сама становится пространством, полным знаков и символов, интертекста и игры. Помните «Семиотику» Умберто Эко? Сегодня ты выходишь на улицу и попадаешь как будто в книгу. Все эти рекламные плакаты, эти надписи на рубашках, эти разукрашенные автомобили, этот, как его… ну, в компьютере… - Интернет, - подсказал Георгий Петрович. - Да, именно он, спасибо. Все это – огромная живая книга, только ее герои действуют сами, повинуясь законам этого глобального постмодернистского дискурса, или нарушая их – кому как больше нравится. Вот что я имею в виду, когда говорю о постмодернизме. Постмодернизм выплеснулся в жизнь, а оттого ослаб в искусстве. Что делать писателю, кого цитировать, если все вокруг разговаривают цитатами? Если вокруг ходят живые герои и ведут себя как герои? Если каждый ведет себя так, как будто он – персонаж и автор одновременно… - И что же, вы находите это нормальным? В наше время мы покупали ботинки, когда у старых отрывалась подошва, и мы покупали именно ботинки, а не страницу из книги, не кусок текста, как теперь. И литература с искусством были в книгах и галереях, а не на рекламных плакатах. - Пожалуй, вы и правы. А знаете, Георгий Михайлович, не зайти ли нам в одно местечко? Тут недалеко во дворах есть неплохое заведение… - Я тоже о нем подумал. Все-таки неплохо бы и закусить. И друзья зашли в это самое местечко и закусили, чем Бог послал, а также прихватили с собой еще одну бутылочку. Одним искусством все-таки жив не будешь, это пожилым и не очень здоровым интеллигентам было очень хорошо известно. У Семена Модестовича вечерами ныла печень, а Георгия Михайловича донимала когда-то залеченная, но недавно проснувшаяся язва. Что и говорить, старость не радость. И уж раз она такова, то лучше встречать ее в уютном кресле в собственном домике, когда жена на кухне готовит борщ, а телевизор бормочет что-то невнятное, пока хозяин наслаждается старым журналом «НЛО» или потертым томиком Кобо Абэ, ну или хотя бы Габриеля Гарсиа Маркеса. - Во всем этом новом мире меня лично смущает, знаете что? Меня смущает детерминизм. Когда человек низводится до уровня функции. И самое печальное, что это происходит не только в литературе, но и в жизни. Когда писатель пишет про «тупого клерка», а потом миллионы людей начинают относиться к своим ближним как к «тупым клеркам». А ведь человека не объяснить одной только функцией, одной чертой. Ведь это все равно, что пытаться измерить диаметр совести или, скажем, площадь свободы... У Бога ведь как – каждый ему важен, каждый ценен, хоть святой, хоть негодяй, хоть Энштейн, хоть Ионыч. Вот посмотри на него. Прямо на аллее стоял красный кабриолет, на переднем сиденье которого в липовой тени дремал парень лет двадцати пяти. Даже во сне с его лица не сходила гримаса превосходства и презрения. - Мы можем сказать – вот нувориш. Ну, вор. Иш! И что? А мы знаем, что у него внутри? А внутри у него, может, своя боль, своя трагедия, которую он пытается скрыть этим своим автомобилем. Спящий открыл глаза и зло посмотрел на пожилую парочку, отчего друзья прервали разговор и насколько можно быстро зашагали дальше по аллее. - И снова ты прав, Семен Модестович. Позволю только одно замечание. Как говорил великий Виктор Шкловский, содержание есть функция формы. И если ты прав в том, что жизнь сегодня строится по законам искусства, то содержание этой жизни крайне незавидно. Всюду игра, всюду видимость и кажимость. Призраки и ожившие мифы, где же настоящая-то жизнь?! Помнишь, когда-то мы учили студентов, что искусство не равно жизни? А получилось, что равно. И даже более, большинство из того, что написано в книгах про будущее – сбывается. - Не без помощи этих самых книг. А гуманизма, да, согласен, не хватает. Не хватает любви к человеку. Как будто о любви все, что можно, уже сказали… А человек, он… неисчерпаем, как мне кажется. Просто никто не хочет сегодня об этом ни писать, ни говорить. И что дальше, что нас ждет дальше, Георгий Михайлович. - И не говорите. Нам, по-моему, направо. В том магазинчике, как мне кажется, есть чем поживиться. И собеседники, конечно, нашли чем поживиться. А, главное, прихватили с собой еще парочку бутылок. Они, проверено не раз, помогут скрасить вечер, который бывшие коллеги решили провести вдвоем. Впрочем, вечера ждать было не обязательно. Семен Модестович плеснул в уже порядком мятый стаканчик еще пятьдесят граммов и тут же употребил их под пластиковое шуршание. Каждый глоток поднимал настроение, позволял на какой-то миг забыть о том, что старость неотвратима. Что все их мысли – не более чем сотрясание воздуха, который и без них есть кому сотрясать, и будет кому сотрясать даже после их смерти, до скончания времен. - Одно вселяет некоторую надежду, Георгий Михайлович. - Что же именно? - Помните теорию старика Лотмана о маятнике? - Конечно, помню, обижаете. - Так вот, мне кажется, что маятник еще качнется в обратную сторону. И человек снова будет важнее следов, которые он оставляет на асфальте времени. - Стихи вам надо писать, Семен Модестович, стихи. - А может я и пишу, хе-хе, стихи-то. Может и пишу. Что-то душно сегодня, Георгий Михайлович, видно к грозе. - А слышите? И верно, где-то за домами давно уже недовольно ворчало небо, под липы спустились сумерки, дышать стало совсем тяжело. Прохожие куда-то попрятались, и только машины с ревом проносились справа и слева от аллеи. Гроза надвигалась стремительно и неотвратимо. Но друзья все так же неспешно плелись по бесконечной аллее. - Давай-ка лучше еще по одной, Семен Модестович. Семен Модестович достал бутылку. Пластиковый стаканчик, как выяснилось, где-то обронили. Гром заворчал ближе, как будто прогоняя друзей с открытого места. Семен Модестович услышал его сигнал, отвинтил крышку и начал глотать жидкость прямо из горлышка. Видимо, какая-то капля проскочила мимо и попала прямиком в трахеи, отчего хозяин сломанных очков закашлялся, согнулся пополам и выронил пузырек на асфальт. Тот покатился, теряя последние капли драгоценной жидкости. Георгий Михайлович побежал за ним, поймал, но тут же бросил назад. - Что ты сделал, долбоеб?! Это был мой последний боярышник! - Твой ли? Бутылки, кажется, вместе собирали! - Свинья! Нажрался, что руки не держат! - Я свинья? Ты на себя-то посмотри. Ты когда мылся последний раз? Когда пьяный уснул на обочине, а мимо проехала поливальная машина? Бомж! - А ты не бомж? Я свою квартиру сам пропил, как мужик! А твоя ушла от тебя вместе с женой, которая не захотела жить с таким идиотом! - Я ученый! Я доцент! А ты кто? Ты даже диссертацию не защитил! Сборщик макулатуры! - Ученый! Хуй печеный! А за что тебя прогнали… - Неудачник… Семен Модестович хотел сказать что-то еще, но его слова потерялись в треске ломающихся веток. Шквал налетел на аллею сразу, без предупреждения. Валились на землю сучья, листья и мусор летели над землей, а двух старых и хлипких интеллигентов качало, как тощие березки. Внезапно тьма в конце аллеи сгустилась в один фиолетовый столб, и смерч понесся на друзей, всасывая в воронку листья, ветки, урны и лавочки. Семен Модестович и Георгий Михайлович замерли, не смея бежать от этого знака судьбы. И смерч не остановился, в какую-то секунду накрыв их вместе с дневной добычей - пустыми бутылками, рваным целлофановым пакетом и обглоданной палкой заплесневевшей колбасы. Все продолжалось несколько секунд. Смерч пошел дальше – ломать деревья, бросать их на дорогие машины, бить витрины супермаркетов и валить придорожные баннеры. Но двух небритых стариков в рваной, давно не стиранной одежде он бережно положил на траву. Первым очнулся Георгий Михайлович. - Сеня, Сеня, вставай. Сеня, надо бежать. - Ой, не могу. Ой, умру я, Гера, - стонал Семен Модестович, пока приятель тащил его вверх. - Вставай, сейчас ливанет! Семен Модестович, наконец, поднялся и, поддерживаемый товарищем, побрел через дорогу во дворы, где можно было найти хоть какое-то укрытие от дождя. Но было поздно. Ливень ударил, края дороги стали реками, а от раскаленного асфальта навстречу дождю поднимался пар, чтобы через пару дней снова стать ливнем. Двое бомжей ковыляли по абсолютно пустой площади. Их дырявые ботинки утопали в растаявшем за день асфальте, оставляя глубокие следы, которые тут же заполняла вода. С каждым шагом горячая масса под ногами отдавала частичку своего жара дождю. Идти становилось все легче, и следы становились все менее четкими, пока не пропали совсем. Пропала, нырнув в какой-то закоулок, и странная парочка. Больше их никто в этом городе не видел. Теги:
1 Комментарии
Поржал, нормальный такой стеб над псевдоинтелектуалами. ТОлько асфальт растаявший - косяк. На солнце он так не плавится, чтоб прям ноги вязли. Это ж не смола! Как должно солнце жарить, чтобы человек весом до 100 кг "оставлял глубокие следы"? роскошно растаявший асфальт, Франкенштейн, не более реален чем исчезнувшая парочка образ... Франкенштейн: я это написал после того, как сам застрял в расплавленном асфальте. задолбался потом отскребать. Весёлый такой: ну, я ж не гений (гы-гы-гы). давно писано. экспромтом тока ГИХШП бывает, ну да хокку. думаю вот крупняк один выкинуть, но пока правлю. пасиб вам. круто Космический Косяк +1 У меня по началу текста с "Мастером и маргаритой" ассоциации прошли. Чо то казалось, что выйдет щас из-за угла Воланд нашего времени, и порежет старичков трамваями. Хорошо. Булгаковым запахло почему-то... СъешьМоюПомаду, Весёлый такой: есть такое дело. угу.бля. ларька "соки воды" еще не хватает. И Аннушки в кабриолете.. хорошо.. кого-то мне этот Hren Readkin напоминает...я о ЛП.. "не гений" он.. ишь ты, гыгыгыгыгы.. Докторъ Ливсин: кого именно напоминает Хрен? Да хорошо,конечно,литературно,но..предсказуемо,што ли.Крупняк твой я бы пачитал. усе украдено до нас (с) закончу - выложу. самому интересно, даже если рас-другой-пнут Да, точняком, так всё и было, сам попадал под смерч. Зачотный в целом рассказик. Начало - очень хорошее. Кусок про бомжей - куда слабее. Да и исчезновение... Недокручено, по-моему. В общем, за первую часть - пятерко, а вот вторая - на троечку. Уж можно было бы хотя бы к начальным философствованиям привязать, что ле. Интересно. Но без концовки. Hren Readkin 16:30 07-07-2008 хуярит это чел, хуярит, а потом вдруг - херак и ник-нейм сменит, и дальше хуярит...Нет , это нормально, всё ровно.. Но, как правило, у Readkin`а получается сменить и стилик, и словарик (Прошу прощения за каламбур)..это я так, ни о чём..А потом бывает что-то щелкнет - и опа, вот она, маска ити... Из последних, достаточно очевидных..метаморфоз.. впрочем, пох.."кого-то мне этот Hren Readkin напоминает...я о ЛП.."это я чистоавтоматом вбил..типа -мысли вслух, не подумав..Проехали.. LoveWriter: хз, мне и раньше подобное говорили уважаемые мной люди. но хоть убейте не вижу в чем слабость второй части. предполагалось как раз резкий скачок от философии к бытовухе, дождь, который все смыл и следы - типа больше ничего от них не осталось. собстно, их же рассуждения и стали реальностью, а вся эта философия на хрен никому не нужна вместе с ими. вот так где-то я предполагал... ну да что уж поделаешь... пасиб Докторъ Ливсин: да не, я стопудов не клон. вернее клон, но самого себя - реального. и не боле. Hren Readkin клон клону рознь.. одно дело - когда появляются одноразовые клоны, ну оно и понятно.. другое -мистификации клоновые уровня Кокуша или Русолюба, или даже не к ночи будучи помянутых Снежан или Иночек.. и совсем другое дело " клон, но самого себя - реального" -это нормально, но свой собственный стиль сохраняется, и при некотором старании и желании читателями может быть узнан..И так как говорить об этом не комильфо..поэтому -прервёмся..но, я думаю, мы друг друга понЯли.. Ливсин, чота я запамятовала - а как называется болезнь когда человеку везде клоны мерещатся?))) СъешьМоюПомаду гугль подрочи.. И то верно - подрочу)))). Очень понравилось. И метафоры к месту. Вобщем, отличный текст. Я проголосовал бы за Рекомендовано, но слишком резкий переход смутил, когда бутылку уронили... В целом, очень зачотно, повторюсь! Такое ощущение, что автор сам запорол чудесную динамику своего рассказа. Переход к зарисовкам из жизни бомжей, действительно, грубый и нарочитый, да и сам прием этот затаскан до невозможности. Концовка тоже разочаровывает, ведь понятно, что ураган должен был снести все к черту, оставив двух старичков бродить среди развалин, рассуждая о вечном, чем они собственно и занимались в течении всего текста, тогда и постмодернизм бы выстрелил, да и название было бы более уместно. Вобщем, скорблю. И, кстати, прав доктор, напоминает кого-то. Дядю Джанки, например. А я вот не читал Умберто Эко. И Мракеса не читал. *грустю* а не читали мы ни Маркеса, ни Б.Акунина не вникали в сучность их идей (с) :)) я тож не читал. токма в прошлой жизни... как старички нови: а это идея... пасиб.. но тогда пропадет вся фигня с "магазином" и "бутылочками". нови: а это идея... пасиб.. но тогда пропадет вся фигня с "магазином" и "бутылочками". Идеальный образец литературной, качественной КК. Мастерская вещь. понра. жутковато становится, когда такие вещи о людях читаешь... был у нас сосед, алкаш, по кличке "Святой Айдын"... буду всегда четать этого автора. весьма зачотный рассказ. нада запомнить автора. и всё же.. и всё же... Как сам автр относится к тому, что его креатив сраквнивают с конкретным таким закосом под Булгакова. И причем не просто с писателем ( что было бы лестно наверно), а с конкретным произведением и даже его частью. Вот вижу вы его на прозу засылали. И там те же голоса. И умиляют люди которые говорят, что это блиат чуть не образец настоящей КК. А х у е т ь . Таааак вот она какая!! Ну еебать . "Прогнило што то в датском королевстве" ( С) .. да нормально нормально. Но закосил и хуй с ним . Ну переписал эпизод на новый лад, вставив слова долбаеб и боярышник , поменяв несолько деораций. Нормааальна. Почитал остальное кстате твое автр, некоторые ничего себе так, понравилось. Это так, что б не бычился там. бггг Правда понравилось. Да нормально так.Не без косячков конечно. ЗЫ.только не бычся,лана?бггг Oneson да хрен ли бычица. я в адеквате обычно... что же касается Булгакова, то когда это писалось, мыслей про него не было. да и от булгакова здесь совсем немного - жара, аллея, приближение грозы, дужка очков, "странная парочка" и последняя фраза. собственно, это не более чем декорации, в которых высказываются некие соображения, мне интересные на момент написания. кстати, сам Афанасич не стеснялся заваять "Похождения Чичикова", да и ММ опирается на Гете и много чего другого. Я думаю примерно так - если что и вякать про постмодернизьм, то в той же стилистике. вопрос ведь не в том, кто что напоминает, а в том, насколько это качественно сделано, насколько цепляет и ложится читателю на душу. этот вопрос для меня больше открыт, чем вопрос о похожести. хер с ней, я так думаю. а вообще, спасибо и за чтение, и за критику, и за похвалы. вот уж не думал, что так встретят здесь. Oneson да хрен ли бычица. я в адеквате обычно... что же касается Булгакова, то когда это писалось, мыслей про него не было. да и от булгакова здесь совсем немного - жара, аллея, приближение грозы, дужка очков, "странная парочка" и последняя фраза. собственно, это не более чем декорации, в которых высказываются некие соображения, мне интересные на момент написания. кстати, сам Афанасич не стеснялся заваять "Похождения Чичикова", да и ММ опирается на Гете и много чего другого. Я думаю примерно так - если что и вякать про постмодернизьм, то в той же стилистике. вопрос ведь не в том, кто что напоминает, а в том, насколько это качественно сделано, насколько цепляет и ложится читателю на душу. этот вопрос для меня больше открыт, чем вопрос о похожести. хер с ней, я так думаю. а вообще, спасибо и за чтение, и за критику, и за похвалы. вот уж не думал, что так встретят здесь. При чтении с каждой строчкой внутри зарождалась щекотка, уж слишком вычурна прогулка двух мужчин в перемешку с колбасой и философскими экзерсисами, и ржач разразился как смерч – эка капля боярышника поворачивает как сюжет, так и жизнь. Да, автор, безусловно, кого-то напоминает. Настока ахуенный росказ,што нет слов... с точки зрения литературы - не подкопаешься. с точки зрени сюжета - ну уж писано-переписано. банально короче. хотя про слоеды концовка - да, удачная. Немец: а кем переписано-то? мона первоисточники. а то все говорят: переписано, переписано, а кроме ММ ниче не вспомнют. хоть бы зачесть штоле, постыдицца Еше свежачок дороги выбираем не всегда мы,
наоборот случается подчас мы ведь и жить порой не ходим сами, какой-то аватар живет за нас. Однажды не вернется он из цеха, он всеми принят, он вошел во вкус, и смотрит телевизор не для смеха, и не блюет при слове «профсоюз»… А я… мне Аннушка дорогу выбирает - подсолнечное масло, как всегда… И на Садовой кобрами трамваи ко мне двоят и тянут провода.... вот если б мы были бессмертны,
то вымерли мы бы давно, поскольку бессмертные - жертвы, чья жизнь превратилась в говно. казалось бы, радуйся - вечен, и баб вечно юных еби но…как-то безрадостна печень, и хер не особо стоит. Чево тут поделать - не знаю, какая-то гложет вина - хоть вечно жена молодая, но как-то…привычна она.... Часть первая
"Две тени" Когда я себя забываю, В глубоком, неласковом сне В присутствии липкого рая, В кристалликах из монпансье В провалах, но сразу же взлётах, В сумбурных, невнятных речах Средь выжженных не огнеметом - Домах, закоулках, печах Средь незаселенных пространствий, Среди предвечерней тоски Вдали от электро всех станций, И хлада надгробной доски Я вижу.... День в нокаут отправила ночь,
тот лежал до пяти на Дворцовой, параллельно генштабу - подковой, и ему не спешили помочь. А потом, ухватившись за столп, окостылил закатом колонну и лиловый синяк Миллионной вдруг на Марсовом сделался желт - это день потащился к метро, мимо бронзы Барклая де Толли, за витрины цепляясь без воли, просто чтобы добраться домой, и лежать, не вставая, хотя… покурить бы в закат на балконе, удивляясь, как клодтовы кони на асфальте прилечь не... Люблю в одеяние мятом
Пройтись как последний пижон Не знатен я, и неопрятен, Не глуп, и невооружен Надевши любимую шапку Что вязана старой вдовой Иду я навроде как шавка По бровкам и по мостовой И в парки вхожу как во храмы И кланяюсь черным стволам Деревья мне папы и мамы Я их опасаюсь - не хам И скромно вокруг и лилейно Когда над Тамбовом рассвет И я согреваюсь портвейном И дымом плохих сигарет И тихо вот так отдыхаю От сытых воспитанных л... |
- У автора еще много заготовлено, или все экспромтом пишется?