[ принято к публикации 02:26 30-03-2010 | я бля | Просмотров: 1021]
Глава 7. Бычки
Пока столичные проверяющие работали, вновь прибывших никто не трогал. Только изредка в столовой или в коридоре, Кот ловил на себе оценивающие взгляды старших. Новый, выданный на пересылке ранец бесследно исчез, а вместо него в своём шкафу Серёжа обнаружил старый, потрёпанный портфель. И во время утренней пробежки кто-то сильно толкнул Кота в спину. Так, что он вылетел с дорожки, прямо в глубокую грязную лужу. На этом все злоключения Кота закончились.
Через два дня комиссия из Москвы уехала, оценив работу коллектива традиционно на «отлично». На общем собрании, под бурные аплодисменты директор объявил об этом воспитанникам Детдома. Гордо добавил, что теперь в его кабинете будет красоваться переходящее Красное Знамя.
«Отличники» закололи кабанчика и отметили окончание проверки бурным застольем.
Как только кабанчик был уничтожен, а водка допита, жизнь в Детдоме вползла в привычную колею.
Не успели за отъезжающими в Москву громыхнуть кованые ворота, как какой-то верзила с рыжей шевелюрой остановил Кота прямо на выходе из комнаты.
— Слыш, орёл. Два дня тут уже пританцовываешь, а мы без подарков загибаемся. Так и забуреть недолго. Давай, собирай манатки и двигай бычков дёргать.
— Каких ещё бычков?
— Кореша своего спроси. И чтоб к ужину двадцать бычков было.
Рыжий пихнул Серёжу к стенке и вразвалочку пошёл по коридору. А Кот так и остался стоять, пока из комнаты не вышел Валька. По мрачному виду Серёжи, он уже понял, что Кота подсадили на подарки.
— Что, грузанули тебя уже?
Кот промолчал, глядя прямо перед собой.
— Ну, что молчишь? Колись, что там тебе присудили?
— Бычков каких-то… двадцать штук. К ужину.
— Понятно. Одевайся, пошли на улицу.
Собирать окурки, не самое сложное дело. Тем более, когда знаешь, где их искать. Валька знал, поэтому сразу направился к воротам.
— А нам разве можно за территорию? – спросил Кот.
— Ну, так… иногда.
Долгое время шли молча. Пока не добрели до небольшой поселковой площади, заставленной рядами металлических столов с навесами.
— Это рынок местный – объяснил Валя. – Сейчас уже нет никого, отторговались. Курева после них – хоть жопой ешь.
Валька остановился и огляделся по сторонам.
Площадь окружали дома с осыпающейся штукатуркой и пыльными, почти матовыми стёклами окон. Некоторые из строений до подоконников первого этажа вросли в землю. Голые верхушки тополей над крышами, нахохлившиеся от холода голуби, клюющие с металлических столов оставшиеся после торгового дня крошки, да несколько редких прохожих, которые даже не обратили внимания на двух мальчишек, стоящих посреди пустующего рынка. Вот и весь невесёлый пейзаж.
Валентин отвлёк Кота от созерцания городской картины.
— Значит так, иди с той стороны, а я отсюда пойду. Там урна есть, можешь её обшманать, но лучше по земле собирай. Под столами много. Короткие не бери… на три тяги нужно брать, не меньше. Если местные пацаны появятся, сразу ноги делай, понял? На меня не смотри… свинчатку взял?
— Взял.
Получив инструктаж, Кот направился вдоль рядов, шаря глазами по пыльному асфальту. Потратив на поиски полчаса, и насобирав с десяток окурков, Кот поискал глазами Вальку и направился к нему.
— Сойдёт? – Серёжа показал Валентину свою добычу.
Валька со знанием дела рассмотрел окурки, отобрал и выбросил несколько штук.
— Везде посмотрел?
Кот кивнул.
— У тебя семь штук, у меня девять. Маловато. Если сказали – двадцать, нужно двадцать принести.
— Надоело мне, Валька. Я не нанимался в мусоре ковыряться.
— Не бурей раньше времени, Кот. Мне тут тоже много чего не нравится, но я делаю…
— Ну и делай, а я не буду. Ты мне свинчатку, зачем дал? Отобьюсь, если что.
Серёжа бросил окурки и зашагал с рыночной площади.
Валька догнал Кота и, дёрнув за рукав, развернул его к себе.
— Как знаешь, Кот… один совет тебе дам – не заносись. Пожалеешь, да поздно будет.
Коту стало противно, и он оттолкнул Вальку. Вспомнил, как однажды на пересылке, тот не предупредил его перед подъёмом. Тогда Серёжа и понял, что надеяться нужно только на себя.
— Процесс вечером будет, но я за тебя впрягаться не стану, так и знай, – сказал Валентин.
— Даже не сомневался.
— Дурак ты, Серый.
До самого ужина Кот не сказал Вальке ни слова. А перед самым отбоем в их комнате появился рыжий верзила и подошёл к Коту.
— Ну, и?
Кот молчал и, озираясь по сторонам, отступил к стене. Он заметил, как Валька, разговаривавший с кем-то из ребят, опустил глаза. Все присутствующие сразу замолчали.
— Я же ясно сказал – до ужина. Ты чего-то не понял? – спросил рыжий, наступая на Серого.
Кот нащупал в кармане свинчатку и зажал её в кулаке.
— Где курево? Давай сюда… я сегодня добрый, на первый раз прощаю. В другой раз, если просрочишь – пеняй на себя.
— Нет у меня никаких бычков.
Рыжий повернул голову к группе ребят и разыскал взглядом Вальку.
— Ты что, не разъяснил своему приятелю насчёт его обязанностей?
Валька виновато посмотрел сначала на рыжего, потом на Кота.
— Я говорил…
— Он говорил, только я в мусоре ковыряться не собираюсь. Тебе нужно – ты и ищи, – перебил Вальку Серёжа.
Рыжий прищурился и огляделся, ища поддержки. Он явно не ожидал такого ответа.
— Ну, готовься, лысый… после отбоя судить тебя будем.
Рыжий вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.
В оставшееся до сна время никто из ребят не проронил ни слова.
дороги выбираем не всегда мы, наоборот случается подчас мы ведь и жить порой не ходим сами, какой-то аватар живет за нас. Однажды не вернется он из цеха, он всеми принят, он вошел во вкус, и смотрит телевизор не для смеха, и не блюет при слове «профсоюз»… А я… мне Аннушка дорогу выбирает - подсолнечное масло, как всегда… И на Садовой кобрами трамваи ко мне двоят и тянут провода....
вот если б мы были бессмертны, то вымерли мы бы давно, поскольку бессмертные - жертвы, чья жизнь превратилась в говно. казалось бы, радуйся - вечен, и баб вечно юных еби но…как-то безрадостна печень, и хер не особо стоит. Чево тут поделать - не знаю, какая-то гложет вина - хоть вечно жена молодая, но как-то…привычна она....
День в нокаут отправила ночь, тот лежал до пяти на Дворцовой, параллельно генштабу - подковой, и ему не спешили помочь. А потом, ухватившись за столп, окостылил закатом колонну и лиловый синяк Миллионной вдруг на Марсовом сделался желт - это день потащился к метро, мимо бронзы Барклая де Толли, за витрины цепляясь без воли, просто чтобы добраться домой, и лежать, не вставая, хотя… покурить бы в закат на балконе, удивляясь, как клодтовы кони на асфальте прилечь не...