Водила

Автор: skitaletts Я давно заметил: если положить монетку в карман, а не в кошелёк, то скоро, когда будешь что-то покупать, не хватит именно этой монетки. Тогда полезешь в карман и достанешь её. Если, конечно, не наденешь другие штаны.
Я водитель автобуса. Обычного, городского. Каждые два через два выхожу на работу и управляю этой громадиной двенадцать часов. Постоянно один и тот же маршрут. Вроде бы должен знать эту дорогу вдоль и поперёк, и я знаю. Машинально объезжаю ямы, не глядя на них. Но всё равно каждый день вижу что-то новое. Новые вывески, дома, автомобили, новые магазины. И новые люди. Каждый день.
Нет, есть такие, которые ездят постоянно по моему маршруту. Замечаю почти всех. Это если не час пик. Тогда замечаю только тех, кто заходит в переднюю дверь. Они не замечают меня, и правильно: что интересного? Интереснее послушать плеер, покопаться в мыслях или потереться о задницу симпатичной девушки.
Думаю, многим невдомёк, что существует в автобусе сиденье водителя и более того – сам водитель. Многие считают, что автобусы ездят сами по себе. Кондукторов замечают все. Трудно забыть того, кто забирает у тебя деньги. А водитель – безликая персона, ничем не примечательная, кирпичная стена и то интереснее. А ездит автобус на автопилоте. Повороты, остановки, лавирование в пробках, объявление остановок, — всё автопилот.
Нет, есть те, кто замечает. Замечает, что автобусом управляют люди, с судьбой и характером. Иногда ловлю взгляды. Эти взгляды словно пытаются понять, что делается у меня в голове, о чём думаю, чего хочу. Кто знает, может среди всех, кого вожу, найдётся кто-нибудь, кто напишет рассказ о водителе автобуса? Было бы интересно. Рассказ наверняка будет от первого лица. И начнётся какой-нибудь ничего не значащей фразой, типа о найденной вовремя монетке в кармане…Может быть, такой рассказ и напишут.
Но я разнылся будто бы жизнь меня не устраивает. Нет, всё нормально. Работа нравится, платят хорошо, высшего образования нет, поэтому рассчитывать на какую-то другую работу не приходится. У меня девушка, с которой уже два года живу вместе. Она учится в университете. Хотела пойти работать, но я сказал, чтобы училась, а о деньгах буду я волноваться. Моей зарплаты хватит на жизнь и на развлечения. Впрочем, сказал я ей, если ты найдёшь что-то по специальности, можешь пойти работать.
А ещё подумываю взять кредит и купить автомобиль. Недорогой, но качественный. В машинах разбираюсь, поэтому проблем не будет. А автомобиль нужен. Например, на море съездить, или по делам куда-нибудь. Не на автобусе же…
Я тут вспоминаю, как учился водить машину. Это смешно. Посади за руль обезьяну – будет водить лучше, чем водил я тогда. Я слишком много крутил руль, не понимал, когда нужно крутить его обратно, путал сцепление с газом и тормозом, один раз чуть не угробил машину вместе с собой и инструктором, а ещё один раз создал пробку – ехал по оживлённой улице на второй скорости. Это надо было видеть со стороны – впереди пустая дорога, еле ползущая машина, которой управляю я, и сзади караван из кучи легковушек, нескольких микроавтобусов, и одного автобуса. Что самое интересное – никто даже не просигналил.
Но это в прошлом. Теперь я профессиональный водитель, могу дать фору пилотам Формулы-1. По крайней мере, в компьютерных играх. Думаю, компьютерные игры не слишком сильно отличаются от жизни. Всё-таки их создал человек. И создал он их по образу и подобию своему.
Люди. Много я их вижу на работе. И все разные. Полностью идентичных нет. У каждого своё выражение лица. У всех оно радостное, грустное, нейтральное, — и у всех разное. Кто-то из них радуется, что нагадил кому-то. Кто-то радуется хорошей погоде, но одновременно не может забыть, что случайно раздавил улитку, когда шёл на остановку. И не может перестать думать как там теперь эта улитка – вытягивающая осколки собственного дома из мягкого тела своими тридцатью двумя тысячами зубов, или хрен его знает какими тысячами. А некоторые, кто не грустит, и не радуется, — тем просто всё опостылело. Жизнь, работа, свет, тьма. Даже алкоголь, который они время от времени поглощают, им ненавистен. Им хочется, чтобы алкоголь обрёл хоть какую-то форму, чтобы можно было вцепиться в его шею, заорать «Сука!» и душить, душить, душить, пока не онемеют руки. Но алкоголь навсегда останется жидкостью, и они орут «Сука»» про себя, так, чтобы никто не услышал, и цедят, цедят, цедят его, не пьют залпом, чтобы сполна ощутить всю его мерзость, зная при этом, что не поможет им это ощущение, и скоро они вернутся и опять будут цедить, цедить, цедить, копить в себе всю эту злость, которая потом выплеснется на того, кто виноват меньше всего, и будет пульсировать в чёрной пустоте это слово, становясь всё огромнее и отвратительнее и громче: «Сука, сука, сука, сука, СУКА, СУКА, СУКА, СУКА!!!».
Я вижу многих. Ездит на моём маршруте один парень, по ходу студент. В косухе, волосатый, частенько небритый. У него байроническое выражение лица — будто у него что-то очень сильно болит. Это создаёт ему какой-то свирепый вид. Но я пару раз замечал его глаза, несколько раз мы пересеклись в городе, когда я не работал, он-то меня не помнит, а я его помню, так глаза у него грустные, и сразу становится ясно, что парень хороший, из тех, которые не будут мутузить кого-нибудь в подворотне.
Я люблю музыку. В автобусе у меня встроенный CD-плеер, и каждый день я слушаю музыку. Слушаю достаточно громко, но так, чтобы никому не мешало. Я стараюсь их подбодрить. С утра ставлю что-нибудь полегче, днём – хеви-металл, вечером по настроению. Я замечаю – некоторые слушают. Я ставлю те группы, от которых я сам тащусь. Каждый раз у меня одна и та же программа, изредка я вношу разнообразие. Плевать. Всё нормально.
Как-то я стоял в пробке и тут с неба стали падать вещи. Обычные бытовые вещи – кастрюли, тостеры, микроволновки, стулья. Я смотрел по сторонам, посмотрел в салон, — всё как обычно. Они стояли, переговаривались, слушали музыку, а между тем с неба падали всякие-превсякие вещи, и отстукивали какой-то непонятный ритм по крыше моего автобуса, но никто кроме меня этого не видел и не слышал. Вон на машину впереди упал телевизор, крыша помялась, боковые стёкла вылетели, но я по-прежнему видел руку водителя, торчащую из окна. Между указательным и средним пальцем дымилась сигарета. Время от времени рука исчезала и появлялась вновь. Телевизор же лежал на крыше и словно бы говорил: «а? что не так?».
А вещи падали и падали, словно какие-то грёбаные звёзды, отдавая дань уважения какому-то великому писателю, которому эта сцена приглючилась, как и мне, в уличной пробке и которую он впоследствии вставил в свой роман. Такого писателя никогда не было, но кто знает, может быть есть какое-нибудь мощное воображение…
Вещи уже почти завалили улицу. Говорят, если загадать желание на падающую звезду, оно сбудется. А если загадать его на падающий телевизор?