Отпуск

Автор: евгений борзенков Мы ехали долго. Изнемогая от колкой жары снаружи и опустошительного льда внутри. Когда едешь долго в полной темноте, то всегда, в конце концов выныриваешь в бирюзовый рассвет. А там солнце в спину бичом. А там пыльный крымский серпантин – головокружение и испытание на прочность для моей военной «копейки».

Всё чаще мелькающие свечи кипарисов и зовущая, сверкающая синь вдалеке никак не способствуют перемирию. Линия фронта обозначена как никогда чётко. Моя навязчивая капитуляция никому здесь не нужна. Противник, спрятавшись за каменным, надутым лицом, заряжает ленту, готовит и проверяет посты.
- Я тебе сказала… — громыхнул новый залп. Из открытого рта моей лучшей и значительно более ценной половины вылетает пар, хотя в машине и нет кондиционера. А может дым? Мне холодно и тесно. Сидение давит в хребет, сзади всё забито кучей детей, соплей, подгузников, жувачек, «мам, я хочу пипи», тёплых и просто вещей – всем тем ёбаным миром, от которого мы бежим отдохнуть, но не забыли затрамбовать его в машину под потолок. Так, на всякий случай.
-Я тебе говорила, не гони.
-Я и не гнал ведь… Кыця.
-Двести гривен! Бончик, ты с ума сошёл? Да за такое нарушение официальный штраф меньше!
- Но он хотел составить протокол…
- Ну и пускай бы составлял! Идиот… Нет, ну это вообще…. Останови где-нибудь, мы хотим есть и в туалет.

Где-то здесь есть горы, свежий воздух, где-то люди пьют пиво, улыбаются непринуждённо и только тогда когда этого хотят, сидят на лавочках…
И не слышат постоянный свист пуль сквозь сцепленные зубы.
Лёгким, обжигающим холодком выдержанной ненависти я прижигаю по утрам ранки после бритья.
Хочется подвыть ветру, который что-то советует в приоткрытую щель окна.
Ветер всё знает. Он знает, каково мне.

Я был приговорён к пятнадцати годам казни. Не помню за что. Они промелькнули как один день, но я всё ещё жив. Чтобы исправить это косяк, едем на природу, где меня принесут в жертву какому-нибудь дикому богу. Красиво. Обставят так, будто это я сам.

Моя половина. На самом деле, это моя бОльшая половина. С каждым годом она отнимает от меня часть и меня становится всё меньше и меньше… Сейчас где-то четвертушка.

Она зовёт меня Бончик. Это потому, что напоминаю ей нашу дворнягу, он здох пару лет назад. Он здох, оставив мне в наследство своё имя. Бонс был размером с таксу, мордой похож на летучую мышь с длинными ушами и повадками напоминал шакала. Коричнево-рыжий, с плебейскими подпалинами по бокам, хвост бубликом. Вечно заискивающе и виновато скалился, вывалив язык ( совсем как я), часто-часто моргал глазками и махал не то что хвостом, а просто всем телом. Он извивался змеёй, падал прямо под ноги и сразу капитулировал всеми четырьмя лапами. Он получал свой незамысловатый собачий кайф если ему каблуком чесали пузо. И даже, сдержано поскуливая, терпел когда я ввинчивал каблук в яйца, внимательным взглядом учёного наблюдая за его реакцией.
Покладистый был пёс.

Она по-бытовому, привычно ненавидела его за то, что был похож на меня как две капли воды. Ненавидела беззлобно, как ненавидят мух, холодный ветер или грозу. Или снег зимой. Как что-то ненужное, от чего невозможно избавится, но глупо и лень противостоять. Я не любил этого пса почти так же сильно, но по другой причине.

Я ему завидовал. Но давайте не будем об этом.

Сейчас я улыбнулся себе в зеркало. Бончик.
Моя улыбка вызвала новую вспышку активности на вражеском солнце. Секундное дело – сорвана чека и меня обдало волной осколочного фугаса. Рикошетом снесло мне череп, кусок стекла и в машину ворвался расточительно щедрый глоток воздуха.
-Он ещё и лыбится, говно… вы только посмотрите на это чмо… Сказала, останови где-нибудь, придурок!
- Ну зачем ты так, зайка…

Конечно, я остановлю. Уже совсем скоро. Вон там, где у кафе подняла руку девушка. У неё тяжёлая сумка. Она молода и явно измучена путешествием. По виду для того чтобы побыстрее добраться и избежать случайного секса, она согласна даже на секс. Короткая стрижка почти под ноль, джинсы и чёрная футболка. На внутренней стороне приподнятого предплечья какое-то откровенно кровавое тату. Вся она – это мой размер. Я останавливаю машину прямо возле неё и чувствую дым из окопа рядом с собой. Нет, этот дым идёт от меня. Мой правый пропоротый бок в огне, но я уже лет десять не чувствую боль. Там, на том краю перехватило дыхание от изумления ( как я посмел?!) и всех запредельных эмоций. Сей героический демарш на несколько мгновений вывел её из колеи: она открыла рот и замерла. Это дало спасительное время для побега.

Я рванул.

- Девушка, вам куда? – открыл дверь и вышел из машины. Улыбнулся ей своей выжженной, обугленной улыбкой манекена.
- Ой, мне до Судака. А вы в ту сторону?
Я облизнулся.
- Конечно. Мне туда же, куда и вам. – Лобовое стекло со стороны жены вздулось и пошло волдырями. Я отвернулся к девушке и посмотрел поверх её плеча.И застыл так. Возникла неопределённая пауза. Девушка переводила взгляд с меня внутрь салона машины и обратно.
-Но у вас, я смотрю, и места-то нет…
-О, какая ерунда, не беспокойтесь, как–нибудь разместимся. Правда, кыця? – Я пригнулся и подмигнул сквозь стекло прямо в направленные на меня, два чёрных дула. И снова улыбнулся. – Давайте сумку. — Открыл водительскую дверь и с силой, толчками вдавил её сумку назад, в галдящую и скулящую массу. И указал девушке на своё место.
- Водить машину умеете? – Жена заверещала что-то неразборчивое, но пронзительно и громко.
-Я? Да нет, вообще-то. Так, немного. Пару раз пробовала.

«Пару раз пробовала…» Ну почему подобные фразы мгновенно выдёргивают из моего гниющего подсознания какие-то циничные ассоциации? И наполняются своим, известным только мне, подтекстом? Почему бы тебе не попробовать ещё раз. Мы могли бы зайти сейчас куда–нибудь за угол, в кусты как бы позвонить, или что-то там разменять – квартиру, деньги, пятый десяток… Мы бы вместе попробовали, я тебя, а ты – меня. За это время мой передвижной зиндан превратится в ядерный гриб и рассеется на атомы вместе с тем, что там внутри. Ты будешь играть на моей дудке и пристально смотреть мне снизу в глаза как в ноты, чтобы не пропустить ни одной и не сфальшивить. А я буду сладко жмурится, играть бровями и хмурить лоб в такт ритму, как заправский меломан…

Я перехватил её взгляд. Она смотрела на мою ширинку. Понаблюдав вздувшийся холмик, она, не смущаясь подняла глаза и в лице её я прочёл усталую иронию. Мне представилась картина ограбления банка с водяным пистолетиком. Я всего лишь очередной мужик и такими штуками эту девицу не испугать. Она вполне способна обезоружить кого угодно.
-А как же вы?
- Обо мне не беспокойтесь, садитесь. Не обращайте внимания, — я имел в виду жену. Она, казалось, лопнет. Крутила мне пальцами у обоих висков, её плакатное мраморное лицо пошло сетью сизых прожилок. Ничего, ничего. Я приударил за девушкой, придерживая её за локоть и талию, усадил и стал вкратце объяснять, что тут, куда и как. Девчонка оказалась с пониманием: небрежно и вскользь поздоровалась с супругой, кивнула затылком детям и деловито подёргала ручку скоростей.

Ну вот опять это. Куда мне деться?

Тонкие пальцы с длинными чёрными коготками плотно обхватили розочку на рычаге и исполнили слишком плавное движение вверх-вниз. При этом стерва обернулась и бросила бесстыдный взгляд в мои ноты.
Я закусил губу.
Этот её короткий, но в то же время щедрый до слёз, жест всколыхнул забытую муть в груди и напомнил о многом.
О том, что в мире несмотря на то, что пустыня, иссушив земли, добралась таки до мозгов и душ, ещё осталось немного...
Осталась где-то частица тепла и вымученной, выстраданной, но такой заслуженной любви…
Жест сполна оплатил мне всё это последнее утро.

- Так, ну в общем, всё. Сейчас, я только подкручу немного винт холостого хода. – Я потянулся под сидение, уворачиваясь от назойливого визга и ядовитых слюней жены, и после секундного колебания, вместо отвёртки взял всё-таки кусачки.
Это удивительно, но девочка-готка не обращала ни малейшего внимания на шквал ругательств и гнева, кипевший рядом с ней. Она уже вполне освоилась за рулём.

- Дёрните, пожалуйста, вон тот рычажок, -попросил я, стараясь не смотреть на жену.

Открыв капот, я перекусил латунную трубку главного тормозного цилиндра.

Мы едем в отпуск.

- Всё, отлично, теперь холостой ход в полном порядке, — сказал я бодро. – Можете заводить. Вон там под рулём ключ. С перегазовочкой, ага.
- А как же вы? Куда вы сядете?
- Да я же говорю вам, не беспокойтесь. – Я немного стеснялся улыбаться при ней из-за своих передних зубов. Они очень крупные и не выпадают только потому, что еле держатся на тонкой коже дёсен. При разговоре мои зубы как редкие жёлтые клавиши, среди которых почему-то две рандолевых, живо выплясывают послушные аккорды языка.
Ебать, да я просто рояль ходячий.

- Дорогая, — задерживая воздух в лёгких, я уставился жене в переносицу. Интересно, если бы она любила меня, могло бы быть иначе? –Приоткрой, пожалуйста, со своей стороны ветровик.

Она этого не сделала. Лалалалала. Ла.

Я сделал это сам. Ударом локтя выбил стекло и пассатижами зачистил острые края. Словесный поток из её пасти тут же иссяк. Она теперь испуганно смотрела во все глаза на меня и молчала, обсыпанная осколками. Наконец-то она молчала. Она, кажется, тоже почувствовала его.

Порог.
Теперь всё будет не так. Мы оставили где-то там важное, главную часть.

Отныне что-то закончилось и навсегда.

Я закурил, зажал в щель между зубов сигарету и лёг на капот грудью. Прижался левой щекой к лобовому стеклу и взялся руками за проёмы ветровиков в дверях. Стекло резало пальцы, надо было бы подложить тряпку. Да ладно. Проедусь как-нибудь. Капот был горячий и обжигал живот. Машина урчала.
- Трогайтесь, — я кивнул девушке, насколько мог, подбадривая её взглядом.

В её лице промелькнул испуг, но тут же сменился лукавым озорством. Она косо хмыкнула, отворачиваясь от жены и выпучивая глаза, и включила передачу.
Вырулив на трассу, она покатила вначале тихо, прижимаясь к краю, но постепенно набирала скорость и вскоре влилась в поток. Смелая.

Я елозил как на сковородке.
Нестерпимо пекло грудь и живот, а спину леденил ветер. Пальцы левой руки посеклись почти сразу. На колено застывшей в ступоре жены капала кровь. С головы сорвало фуражку. Галстук трепал по лицу и выбил изо рта сигарету.
Я так и не смог покурить.
Я знаю, что через пятьдесят-сто метров от этого кафе дорога уходит влево и резко вниз.

Отпуск только начался...