Мать и сын (диптих)

Автор: Сын.

-Не надо было рожать. Ой! Не надо было рожать, – жалостливо и плаксиво причитала она, глядя на своего взрослого, ладного, сорокалетнего сына.
- Я же могла умереееть! – тоненьким голосом продолжала тянуть свою сиротскую песню.
- Я же такая маленькая, изнеженная!
- Чудо что выжила! Не надо былоооо…
- Думала — умрет! Сразу. Посмотреть-то не на что было. Два кило весу.
- Да и, что хорошее-то могло родиться? Я – маленькая, тощая! Восемь лет детдома и шесть годков работы на джутовой фабрике!
- Не надо было рожать!
- Не умер. Орал днем и ночью. Молока-то не было. А откуда оно возьмется? Вся на нервах!
- Приехала бабка Наташа из деревни. Развернула пеленки, посмотрела, а тельце тощее, ручки, ножки тоненькие и только маленький член все время стоит. Да еще взял и пустил струйку вверх, ну и описал всю бабку.
- Гения ты родила. Гения!- строго молвила Наташа. Завернула потеплей, и холодной февральской ночью понесла его к себе домой.
- Выходила! Корова была у бабки. В травах купала, молоком прикармливала.
-Не умер! Улыбаться начал! Глазки посветлели, голубенькие и личико беленькое. Шустрый, правда, такой! В восемь месяцев встал на ножки кривенькие и… пошел. Только успевай следить.
-А я-то, что могла? Молодая, глупая, гулять хотелось, а тут дите под боком. Ну, спеленала я его потуже и пошла с ним в кино. А там лестница в кинотеатр, не то чтобы длинная, крутая очень. Не удержала ребеночка. Уронила. Покатился он по лестнице, а потом и через дорогу, вон у той обочины и остановился. Бегу за ним по ступенечкам, а коленки дрожат, весу-то во мне, 40 килограммов. Смотрю, лежит мой мальчик, не плачет, улыбается, только шишка на лбу огромная. Живой!
- А что потом? Работа. И на фабрике, и в магазине, где могла там и подрабатывала. Красивая была, одеться хотелось получше и, с подругами погулять и, мужа найти. Сдала я его в ясли, круглосуточные.
- Как же все его в ясельках любили! А чего не любить-то? Мальчик вежливый. Со всеми поздоровается, всех о жизни порасспрашивает. Воспитанный. Я ж его всему научила!
- Соберет детей, и сказки им рассказывает, аж нянечки заслушивались!
- А пел как! Бывало вместе, в два голоса. «Стоит над горою Алеееша, в Болгарии русский солдат»! У всех слезы на глазах.
- А, до сих пор, как вспомню, как рожала его, так и думаю: «Не надо было»!
- Это сейчас позаводят — двоих, троих, четверых. Зачем так много?
- А не рожают ведь, не мучаются по трое суток! Кесарево. Разве ж это роды? Вот и заводят…
- Нет. Не надо было рожать. Я ж могла умереть!
- Обижается на меня, что била я его в детстве. А, как было не бить? Как не бить-то?
- То вьетнамки на пляже потеряет. То штаны новые порежет, то занавески подожжет. А в десять лет, вообще, домой без глаза пришел! Как было не бить? Ааа???
- А кушать-то, кушать, как не любил! Да я ж его, борщами этими, с утра до вечера запихивала. И икру в ресторане воровала, и вкусности всякие. Че было, не есть? Чистое же здоровье! Так нет, часами домой не показывался, лишь бы не слушаться! Ну, как было не бить?!
- Вырос.
- Иди в официанты, или в парикмахеры, таксистом можно. Профессии денежные. Помогу чем смогу, выучу.
- Нет. Ушел. Стал сам жить. Денег, правда, не просил. Сам зарабатывал.
- Потом уехал. В Америку. Я ж ему с собой столько всего надавала. И простыни, и посуду, и книги дефицитные. Я тогда в магазине книжном работала.
- Уехал и пропал. Ни слуху, ни весточки. Десять лет! Ну да ничего. Квартиру я его продала, замуж вышла, дачу купила. Да и, под простынкой у меня, кой-какие денежки всегда лежали.
- Вернулся. И простыни, и посуду, и книги — все растерял! Ну, хоть внука привез.
Бестолковый, как и отец! И кушает плохо. А сколько я им пельменей налепила! Цельное ж мясо! Не ест.

- А я вот, все думаю. А чего это бабка Наташа наговорила? Гения родила! Чего это значит-то?
- Может, все-таки построит он нам дом. Большой, каменный. Возле дома озеро и стог сена, и лошади пасутся. Как у нас в Уфе было, до детдома. И будем мы с ним песни, по вечерам петь, на два голоса, как в детстве. И никуда он больше не уедет. И станет он меня слушаться. И по утрам буду варить ему кашу овсяную. А яйца мы не будем кушать. Там же холестерин! И заведем еще кошку. А, как стемнеет, посмотрим телевизор. Не долго. Чего зря электричество жечь. Нам ведь и так хорошо будет. Вдвоем!
- Может же такое быть? А то…
- Гения родила! Гения!
- Не надо было рожать! Я же умереть могла!


Мать

- Да откуда она взялась на мою голову?!
Эта старая, немощная, седая женщина! Со вздорным нравом, несгибаемым характером и дикой тягой к жизни!
- Зачем она мне?! Почему я каждый день должен ездить к ней на обед и кушать всю эту диетическую, жутко невкусную, полезную, по ее разумению, пищу.
- Да сколько же можно возить ее по врачам? Вставлять очередные зубы и лечить уши.
- Да жил же я десять лет без нее. В голову не приходило, ни письмо написать, ни позвонить!
- Я же ненавидел ее! Никогда не мог простить истеричных скандалов, избиений ремнем с солдатской пряжкой. Терпеть не мог еду, которую она готовила! Невыносил жалкие ее слезы, по поводу жизни, которую она мне посвятила.
- Все свое детство я старался обходиться без нее. В шестилетнем возрасте, один, поехал на другой конец города в больницу, наложить швы после мальчишеской драки, чтобы только она не ругалась! Все равно била. Жутко, больно с криками и причитаниями.
- Не выносил ее женихов! Каждый пытался меня воспитывать и бил еще больнее, чем она.
- Она не любила музыку, которую я слушал, не читала книг, не понимала, зачем нужны друзья.
- Маленьким мальчиком, всю ночь бродил по пляжу в поисках старых, забытых вьетнамок, цена которым была 40копеек. Так она приучала меня ценить вещи.
- В 12 лет ушел работать на улицу. Воровал, врал, шел на разбой. Только бы не жить с ней и не слушать эту жалкую песню: «Не надо было рожать!»
- Я уехал! Далеко! Думалось навсегда! За все эти годы ни разу о ней не вспомнил. И вот!...
- Да зачем она мне?!

- Сынок, не забудь! Завтра мы едем к бабушке на обед. Она пельмени налепила.
- Па! Да не хочу я к бабушке, она меня не любит!
- Сын, бабушка ждет. Надо съездить, она тебе денег даст.

- Зайка, смотри какое платье! Давай купим! И купальник и шляпку! Класс! Ты у меня такая красивая!
- А…, можешь, выбрать маме какой-нибудь подарок? Ей будет приятно.

-Кошка, давай маму на ужин пригласим, а то она, кажется, обижается, ей одиноко… Вроде.

- Да как же это случилось, что жалость к этой старенькой, хрупкой, больной женщине затмила мою ненависть.
Ее руки стали слабыми и иногда дрожат, глаза плохо видят, она забывает, куда положила свои вещи, случайно вылила в унитаз воду из стакана, вместе со вставной челюстью. Она сама себе пишет записки-напоминания, не замечает наступившей старости и продолжает носить шорты и открытые платья. Она завидует новым вещам своей невестки и все еще кокетничает с мужчинами. Все это выглядит смешно, жалко и… трогательно.
- Для меня трогательно. Не знаю, люблю ли я свою мать, но мне ее искренне жаль!

- Что ты говоришь? Уехать?.. В другую страну?.. Жить?.. Навсегда?..
- А как же мама?