Внутренний мир.

Автор: Тиф Графоманов - Свинцовые тучи грядут, - сказал отец выглядывая в окно, - пикник отменяется.

Я расстроился. А потом безуспешно пытался понять, почему дождь идёт обычной водой, а не раскаленным металлом. Мне было 7 лет.

***

За окном приветом из фильмов об апокалипсисе маячило холодное, темное, январское утро. Зомби-деревья смирно стояли, раскинув свои тощие руки с кривыми пальцами во все стороны. Завывая, заговорчески нашептывал древние молитвы холодный ветер. Обильным белым полотном зима-мама укрыла дороги спящего города. Я проснулся от того, что захотел срать.

Просыпаться от этого желания - очень печально. Я не говорю, что это абсолютная печаль, ведь проснуться от того, что ты обосрался - в разы прискорбней. А, скажем, обосраться и вообще больше не проснуться - не только грустно, но и немножко стыдно.
С задумчивым лицом я сел на унитаз. В это утро мне думалось о том, что женщины - очень интересные существа. Всю жизнь я тонул в своей разных кафешках и ресторанах городов необъятной Родины, и молча наблюдал.

Наблюдал за неистовой ненавистью, кое как сдерживаемую белоснежным оскалом и нормами поведения в обществе. Наблюдал острую душевную боль, кристально чистыми слезами падающую в остывший Американо. Веселье - струящееся ледяной колой из ноздри под залихватский смех. Я находил в каждой женщине сотни поводов для восхищения, даже если самое восхитительное в ней было - умение вовремя уйти навсегда.

Ночью мне снились те женщины, которых мне не повезло встретить за день. Они все были так же неприлично красивы. Они были теплые и вкусно пахнущие, с изящными изгибами и завораживающими глазами…

Не только поток моих мыслей валил таким плотным напором. В это утро на меня напал понос.

Ближе к полудню туалетный вопрос был решен. Сквозь боль, слезы, неприятное жжение в области таза, но окончательно решен. Я умылся, покушал сливочную колбасу с зачерствевшим лавашем, сделал пару глотков накипи из чайника, почистил зубы, оделся и вывалился в холодный заоконный мир навстречу своей судьбе.

Зимой все особи мужского пола похожи на матерых домушников, в алкогольном угаре шатающихся по улицам города в поисках добычи. Наверное, все дело в черных шапках, натянутых прямо на злые от нынешней собачьей жизни глаза. Заметив компанию таких индивидуумов идущих навстречу, порой хочется перейти на другую сторону дороги. Не стань я к своим 33 смелым и сильным мужчиной - я бы так и поступал. Но я делаю борзый взгляд, сжимаю кулаки и с вызовом иду навстречу потенциальной опасности. Пару раз мне разбивали нос.

Искать любимую слоняясь по морозному городу практически так же бессмысленно, как после обильного оргазма пытаться направить струю в унитаз. Но творческие люди они такие - романтичные, грустные и немножко ебанутые. Поэтому которую зиму подряд я бродил по городу в поисках счастья, а обои в туалете давно пожелтели.

***

Первый раз женщина меня наебала в детском саду. Это была моя воспитательница. Она наебывала меня систематически. Она говорила, что если я буду доедать манную кашу до конца, то вырасту большим как Конан Варвар и меня будут все бояться. Я послушно давился кашей. Её обман вскрылся годами позже, когда мне разбил очки одноклассник Валера, а моя попытка на ощупь дать сдачи окончилась тем, что мне плюнули в лицо. Стерва престарелая.

А в школе я познакомился с Софией. Она была чуть красивее меня. Она была умной - поэтому одинокой. Круг её общения был в два раза больше моего и состоял из двух человек - подруги Лизы и собственной мамы. В пятнадцать лет основную роль играет размер груди. Грудь у Софии развивалась в обратной пропорциональности интеллекту, но меня пленила даже безобидная мысль о том, что где-то под этим фиолетовым свитерком находится настоящая женская плоть. Два года я копил в себе мужество, чтобы сделать шаг навстречу любви. Ну и инцидент с чужой слюной у меня на лице еще был свеж в памяти однокашек, что не очень меня вдохновляло. В последний день перед летними каникулами я предложил ей руку и сердце. Она отказала. Все лето я продрочил в деревне под Смоленском.

В детстве мама мне говорила, что женщины любят мужчин за ум и ответственность. В институте у меня всё это было. Я всегда брал на себя ответственность за свои поступки. Честно говоря, будучи мягким и пугливым человеком я брал на себя ответственность и за чужие. Ум развивал игрой в шахматы. Я играл очень плохо, но очень настырно. Я не терял надежду. И это окупилось.

Однажды, я печально курил в долгий затяг над шахматной доской, пытаясь решить задачку из сборника времен отцовской молодости. Дело было в общаге. В дверях комнаты появилась Нина - невысокая брюнетка с пышными формами и бойким взглядом.

- Салют, Капабланка! - задорно прокричала она. - Соль есть?
- У чайника посмотри, - вежливо ответил я, поправляя очки и делая ход конём.

Ход оказался провальным. Я вернул коня на место и подкурив от бычка затянулся второй сигаретой, выпустив едкий дым в открытую форточку. Увлекшись задачей, я не заметил, как Нина подошла, и уже всей своей объёмной фигурой нависала над моей головой.

- А научишь меня играть в шахматы? - вдруг спросила она.
- Научу, конечно. Садись! - радостно ответил я.

Конечно, в этом есть и моя вина, ведь я не объяснил ей правила. Нина села ко мне на колени. Мой подбородок застрял у нее где-то в районе груди, а очки в ту же секунду запотели и, как мне показалось, треснули от волнения.

- Шах! - игриво сказала она, стягивая с меня очки, а после страстно присосалась к моим губам.

Я трахал Нину раком, облокотив на шахматную доску, с которой она раскидала все фигуры и думал о том, что такой ход не удавалось провернуть ни Капабланке, ни Фишеру, ни Ботвиннику. Шах, салаги!

- Пойдем вечером в кино, - сказала она натягивая трусы после того, как все завершилось.
- Нет, я занят, - ответил я, бережно собирая с пола хаотично разбросанные фигуры. Я вспомнил о том, что так и не решил задачку.

Нина захаживала ко мне регулярно. Я был счастлив и сексуально удовлетворен.

- Шах! - радостно кричал я в окно, как мне казалось, покоренной судьбе.

В феврале Нина перестала приходить и я начал волноваться. На 8-ое марта я пришел к ней с букетом цветов, а её имел какой-то мужик. Судя по масштабам спины - совсем не шахматист. Имел в моей любимой позе - облокотив на стол, устремляя взгляд в перистое небо. Я был хорошо воспитан, я сказал:

- Нина, как ты могла?
- Пошел отсюдова нахуй, - не поворачиваясь бросил мне мужчина.

Я учел его просьбу и вышел за дверь, оставив цветы в коридоре. Я поделился бедой с другом Виталиком, он сказал:

- Да не загоняйся ты, братец! У этой суки просто нет сердца.


Вечером я поймал Нину у входа в кинотеатр. Она была с подружками.

- Но почему, Нина? Ответь мне! - требовал я, схватив ее худыми руками за рукава пальто.
- Да хер у него больше, отстань от меня! - сказала она и выдернув руки побежала за подружками.

В тот момент я понял, что важен не только большой ум, но и большой хер. Шах и мат.

***

Зимой кафе приобретают особенную степень уютности. Непреодолимой заманчивостью тянет идея увалиться на удобном диванчике, и раствориться в своих трепетных мыслях, попивая горячий напиток. Тусклыми огнями из подворотни мелькала вывеска неприметного кафе со странным названием «Homo Erectus». Я вошел.

Суть и всю иронию названия я понял позже, вывалившись из кабака зигзагами, скрюченный, с горящими глазами и дамой под рукой. Но вначале было знакомство.

Она сидела в углу помещения, пила кофе и активно с кем-то переписывалась в телефоне. Я сел за столик рядом, я думал о любви.

- Виски мне, Джеймсон, три по пятьдесят и лимон нарежьте пожалуйста, - сделал я свой стандартный заказ. Очень уж не люблю я ждать каждую стопку по десять минут, а бутылку в одну рожу можно и не выпить без должного настроя. Поэтому балансирую.

Через двадцать минут я заказал еще три стопки, а девушка за соседним столиком с активной переписки перешла на не менее активные попытки до кого-то дозвониться и что-то важное донести.

- Послушай, ублюдок, - кричала она в трубку и тут же убирала её от уха, вновь набирала номер и возвращала телефон в разговорное положение. - Ёбаный мудак! Ненавижу тебя! Чего тебе еще надо? Денег не прошу, анал - пожалуйста, с друзьями бухать - да хоть каждый день. Кобель сраный - тихо заплакала она, кинула трубку на стол и закрыла лицо ладонями.

Я хотел ей как-то помочь. Я с детства не люблю женские слезы. Возможно, виной этому стала часто рыдающая, когда батя пьяный в хламину вваливался в дом, и пребывая где-то в своём мире, громко хрюкая засыпал на полу с бутылкой водки.

- Девушка, могу ли я Вам чем-то помочь? - тактично поинтересовался я. Она молчала. Я заказал еще три и отвернулся.

После третьей я вышел покурить на свежем воздухе. Виски уже ударило в голову, в животе была та приятная теплота, которая нежной пеленой укутывает изношенные органы с каждым глотком крепкого спиртного. На улицу опустился вечер. Звезды глазами-алмазами строго глядели сквозь дырочки в небесном полотне. Зимняя прохлада, ласково обжигая лицо, оставляла после себя легкий румяный след на щеках. Откуда-то из соседнего окна доносилась соната Бетховена на фортепиано. У мусорки еблись собаки. Я вернулся в кафе.

За моим столиком сидела та заплаканная девушка. Она уже не хныкала, а перед ней стояли шесть стопок виски.

- Ну, за любовь? - грустно сказала она и бросила на меня размазанный тушью взгляд. Я взял стопку, мы молча чокнулись.
- Лина, - представилась она.
- Владимир - ответил я.

Мы говорили три часа и полтора литра виски. Я узнал все тяготы женской судьбы в целом и её личные проблемы в частности. Что Димка, будь он не ладен кобель, хоть и мудак, но она его любит. Сама не знает за что, но любит. И что логики искать в женщине вообще не нужно, это дело гиблое. Женщина не состоит из логики. В ней нет ни капли логики. В ней есть страсть, эмоции, зависть к подружкам, сиськи и жопа. Иногда - материнский инстинкт. Ну это так, прикладное. А главный ключ для понимания женщины - это познать её богатый и сложный внутренний мир! В этом вся суть.

- В общем, - кое-как пробормотала она заплетающимся языком, - завтра мы с Димочкой помиримся и всё у нас будет хорошо.
- Не сомневаюсь в этом, милая - отвечал я, чувствуя её руку на своей ляжке.

Заведение закрывалось.

- На посошок и по домам? - спросил я.
- Не хочу сегодня с этим козлом видеться, - ответила она. - Я схожу носик припудрю, а ты нам закажи еще по одной на дорожку.

Она ушла в уборную. Я заказал еще по стопке и счет. Достав из внутреннего кармана куртки небольшой флакон, я капнул в её стопку пару капель, закрутил его и положил на место. Она вернулась с новой красотой и силами, мы выпили на дорожку и выпорхнули в ночную прохладу.

Сев в такси она скомандовала:

- Улица Пролетарская, дом 7… - и тут же оборвала себя хохотом. - Куда это я собралась? Дима вряд-ли будет рад нашему с тобой появлению. Называй адрес, - продолжала хихикать она.
- Архангельская 18, - сказал я и мы тронулись.

На полпути её глаза стали непроизвольно закрываться, я пытался держать её в тонусе разговором, но это было уже бесполезно.

- Разбуди как доедем, - попросила она и уснула на моём плече.

***

Утром следующего дня Дмитрий Александрович Колдыбин вышел из дома номер 7 по улице Пролетарской и направился в цветочный магазин. Он купил сто одну розу, кое как дотащил букет до дома, взгромоздил его на кровать в спальной и с тревогой проверил свой мобильный. На экране всё было без изменений. Дмитрий Александрович скорчил недовольную гримасу и сев за письменный столик начал писать на бумажке в форме сердечка:

«Дорогая, Лина!
И пусть этот букет не в силах отразить даже миллиардной части моей к тебе любви, я верю…»

***

Ночью, по совету новой знакомой я изучил её внутренний мир. Он ничем не отличался от внутреннего мира других женщин. Всё красное, липкое, скользкое. Одним словом - отвратительное. И сердце такое же как у всех - большое и теплое. Прямо как у Нины. Да и другие 16 не были примечательными. Опять накатило то противное чувство, что тебя бессовестно наебали. Никакого разнообразия во внутреннем женском мире нет. Что там познавать то?

Распилив выпотрошенный труп, я на прощание поцеловал в нос отрезанную голову и закопал свою вчерашнюю любовь под старым дубом.

Мне абсолютно не везет в любви. Может быть причина кроется в том, что я с детства не понимаю метафор.