ima

Шершавого шмеля простуженный басок,
в сплетении ветвей рубины спелой вишни,
кровавый по губам размазываю сок.
Заказываю рай, записывай, Всевышний.
Мой старый сон, мой старый дом, мой старый сад,
поросший одиночеством распад.
Узоры синих вен по перекосу стен,
мой мудрый, дряхлый дед,
уже больной и лишний,
древнее сна, древнее дома, сада —
я, юный декадент,
прельстившись живописностью распада,
под камертон судьбы настраиваю взгляд....

Вот и накаркала.
Время молиться.
Я и молюсь.

Боже!

Я же везуча твоим добром,
так отчего же вдруг грозный гром
дождь барабанит?
Знаю и помню – твоя раба,
я без тебя мала и слаба.
Если и мнила я невесть что,
это по пьяни....

Стежок, стежок, шажок, шажок,
улитки розовой резиновый рожок.
Укус. Укол. Ожог.

И так, итог.
Убог.
А на хуя итожить?
Саму себя по роже?
Похоже, не поможет
умножить боль на боль
и в пустоте квадрата,
где ни сестры мне нет,
и ни медбрата,
и тех, кто недобит и кто забыт —
гипотенузе равен гепатит....