Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
За жизнь:: - КоллегаКоллегаАвтор: Серафим Введенский Мальчик ковырялся сухой веточкой в глиняной земле. Делал маленькие туннельчики для пчел, как он видел у бабушки в саду. Брал прохладные комки, крошил их себе на ладошку. Солнце напекало ему спину, а затылок чесался от грубого воротника безрукавки. Он пыхтел, вертел головой, хотел уже заплакать. Но встретился взглядом с мужиком в высоких грязных резиновых сапогах. Тот равнодушный, уставший смотрел на мальчика. Улыбнулся тонкими засохшими губами исподлобья. Мальчика это смутило. Он покраснел и отвернулся. Показалось ему, что должен он что-то сделать, но никак не понимал чего. Попытался заплакать, — уже не плакалось. Он вытер руки о безрукавку и подошел к кучке беседующих женщин. Они дружно принялись слюнявить носовые платки и оттирать ребенка. Мальчик хмурился, супился и смотрел на подъезжающий автобус к воротам.Привезли синий гроб с рюшками. Поставили прощаться. - Ир… Ирка, глянь, гроб, как машина у Ковалевых на свадьбе, те же рюхи прям… Открыли гроб. Мальчик зарыдал, и чем громче причитая, плакали разные бабушки, тем сильнее захлебывался он сам. Закопали. Воткнули черную металлическую табличку. Достали водку. Бородинский хлеб. -Да-аа… Варенька, Варенька… — заложив за спину руки, стоял и покачивал головой дед в байковой рубашке. – Вот уж и тебя не стало. Да-аа… -Отец, ты чей — то? – спросил мужик с пластмассовыми стаканами. Дед вздрогнул, затряс щеками, растерялся: -Я… Шишков Анатолий Анатолиевич буду. Тут… это… Сдешний, на «болоте» живу. Дом крайний…Ну у камышей там… - Знакомый Варвары Гавриловны? - Да… - С хлебзавода что ли? -Да-аа… -Вот так вот, Анатолий Анатольевич, все под Богом ходим. Варвара Гавриловна-то еще на Пасху всю службу отстояла, и на тебе тут… – мужик не договорил и налил деду. Трясущейся рукой он взял мягкий стаканчик. «Ну прощай, Варенька, дорогая». Выпил, не поморщился, почмокал беззубым ртом. Выпил еще пару мягких стаканчиков. И узналось, что дед этот до страсти какой любил по молодости Варвару Гавриловну. Что бабы такой красивой он никогда не видел, знал бы только, что с мужем не срослось, из Серпухова никогда бы не уехал. Письма ее хранил пока жена не нашла и палкой по спине не шарахнула. Рассказывал, как на баяне самоучкой выучился для нее играть. Потом с горя променял баян, за что шваброй получил. Водил гулять ее через Высоцкий к реке. Налюбоваться ею не мог, ходили по берегу пока темнеть не станет и ноги у нее совсем не озябнут. Дочь Варвары Гавриловны, пышная женщина с пышной прической. Розовая, захмелевшая, плакала: - Ах… Ах Анатолий Анатольевич… а какая она красавица ведь была, мужики увивались за ней до старости. До старости брови у ней были такие черные… - Да-а. Черные-черные. Смоль. Как углем двух гусениц нарисовали, хоть бери платок и оттирай. Поехали поминать домой. Уговаривали деда. Отпирался, отмахивался рукой. Поехал. Пили. Ели в саду. Хорошо ему было. Женщина с пышной прической добро улыбалась ему, подливала, угощала, плакала. Мальчик с интересом рассматривал нового знакомого: «Дедушка Анолий Анольевич, вы пахните, как наш пес Цезарь, вы тоже в конуре живете? Может, к нам переедете?» -А? – вздрогнул дед, повернулся к мальчику и расхохотался. Наклонился к нему в упор, подставил лоб, хитро взглянул из под спутанных бровей и протянул вареное яйцо. – А? Ну…Бей. Мальчик несколько раз слабо ударил полбу деда яйцом. - Ну…ты… эх… Бей, не боись. Треснул по лбу с тонким хрустом. «Оооо…»- простонал дед и еще громче закатился смехом. А мальчик от смеха даже заикал. Гости стали расходиться. Анатолий Анатольевич сложил руки за спину и медленно поплелся домой. Глухо закашлялся, выругался, поднял голову и увидел, что небо стало чернильным и тяжелым. Он пригнулся слегка, будто вот-вот кто-то сверху хорошо даст по шее, и поспешил. Пришел домой. Сел за стол. Потянулся за килькой. Его резко саданула по руке женщина в пестром халате: «Тебе что ли положили?!». Дед одернул руку, обиженно и зло посмотрел на нее. Промолчал. Только вздохнул и съежился. - Пивка бы… — тихо пробормотал он. -Пивка ему… Уже нажратый пришел! Фу. С коридора несло. И кто тебя учил-то ночью по холодильникам лазить? Всю колбасу обрубал! - Сволочь ты, Валя. Я подохну ты меня и хоронить небось не станешь. -Ты ка-а-ак на мамку!? – поднялся из-за стола худосочный парень и протянул длинную руку к воротнику дедовской рубашки. Дед за долгое время, впервые, не отвел взгляда от пустых круглых глаз внука: «Шут и пёс с вами. Дрянь всё…» Ушел и закрылся в комнате. *** Мужчины и женщины молча стояли у свежего бугорка в гвоздиках. На траве стоял пакет с торчащим горлышком. Молчание нарушил дед в байковой рубашке: -Да-аа. Зина, Зина… - Вы Зинин знакомый? - Да-а. - Вы не в больнице случайно с ней работали? - Да-а. Помолчали. Выпили. « Ну, прощай, Зиночка, дорогая моя». Теги:
1 Комментарии
#0 09:49 09-07-2012Лидия Раевская
Очень понравилось «Улыбнулся тонкими засохшими губами исподлобья» с в ахуе хорошо. А концовка так просто замечательная. Малаток автор. А пачиму, бро, не видать тебя на нашем саете www.audiolit.ru/? охуенно слы хуепутало с аудиолита съебни со своей рекламой А не дохуя ли для одного дня хорошей литературы. К чему бы это… Понравилось Немного рвано, концовка хорошая. Админ с дружественного сайта, тебе китайское доброе предупреждение. Достаточно рекламы в твоём профайле. И то — из моего гигантского уважения к Яблочному Спасу. Спасу понравится эта хуйня(с) бгггг Лидос, выжги каменты, из сострадания ко мне лично Антон, я отчитываюсь в админке за каждого забаненного. Мне ж нужно людям показать: что и за что. А ваш админ малость прихуел — под всеми подряд креативами срёт как из пистолета, ссылками своими так я ж тебя прошу каменты убрать ненужные, чо ты? Так я тебе и говорю: спросят меня — а за что ты, Мамо, порешила человека? А я им каменты его покажу. А если их снести — я какбе по беспределу его загасила, получается вот бля незадача... ну и ладно, пусть улики остаюцца. Концовка излишне малобуквенна. срущий пистолет. Страшное оружие. Еше свежачок Под колпаком воды
Станции стекло-бетонный аквариум, За колпаком воды Ветхозаветный океанариум. Треснет аквариум пить-дать, Сверху посыпятся капелюшки, Но не привыкли мы утирать Из под опухших носов сопелюшки. В изделия номер один Пакуем лысеющих головорожек, В изделия номер два Спускаем живительных капитошек.... Да, когда-то щёлкнет тумблер,
Сбив сознания поток. Засвидетельствуют: умер. Я узнаю, есть ли Бог. Ну а если не узнаю, То тогда и не пойму, Почему душа больная Так боится эту тьму. Если есть — подумать жутко О масштабности огня!... Не снятся мне синие горы,
И дОлы, не снятся, в туманах А снятся - друзья мои вОры, И деньги, мне снятся, в карманах Не снится, что утречком рано, Я встал, чтоб подругу погладить А снятся мне рваные раны, Желание, снится, нагадить Страдания неотделимы, От крепких телесных устоев Не снится - чтоб прямо, не мимо, А снится всё время - пустое Весь вечер провёл я, тоскуя Хотел чтобы море приснилось Приснились - два жареных хУя, В тарелку едва уместились Звенит тяжёлая монетка.
Идёт безбожная игра. ...Молчит дешёвая планетка. ...Кричит истошное — ура-а! Ведь у монетки той две части, и участь тоже не одна; твой аверс — это мир и счастье, мой реверс — горе и война. А жизнь — игра блаженства с болью, мышиной глупости с совой, игра жестокости с любовью, игра судьбы с самой собой.... |