Важное
Разделы
Поиск в креативах


Прочее

Литература:: - Автор, убей себя (рифмоплетам всея Руси)

Автор, убей себя (рифмоплетам всея Руси)

Автор: Данил Кравченко
   [ принято к публикации 16:27  29-11-2004 | Alex | Просмотров: 1477]
Коля решил покончить с собой. Решение пришло внезапно и поразило его своей простотой и гениальностью. Как же он раньше не додумался? Ведь для того, чтобы тебя признали, необходима мученическая смерть. В том, что он был гением, Коля ни секунды не сомневался. Впрочем, как и в том, что общество еще не готово признать его. Последний факт постоянно бередил молодую, двадцатилетнюю душу поэта. С упорством достойным лучшего применения он писал свои незабвенные стихи:

Вода – чиста, как слеза

За окном бушевала гроза

Я тебя полюбил за глаза

За окном тихо шепчет береза… и так далее.

Эталоном для Коли служил великий русский поэт Сергей Есенин. Он так любил поэзию белокурого мальчика русской литературы, что готов был убить любого, кто бы попытался хоть как-нибудь оскорбить Сергея Александровича. На днях у него даже вспыхнула ссора с местным сбродом, как он их ласково называл, а на самом деле с группой таких же молодых, но не столь многообещающих поэтов, как сам Коля. Предводителем этой шайки был некто Щепетилов. Уже с одной такой фамилией, по соображениям Коли, поэтом стать было не возможно. Это же курам на смех – великий русский поэт Щепетилов. То ли дело – великий русский поэт Николай Александрович Стишко. Как звучит! Так вот, этот самый Щепетилов не давеча чем вчера заявил за стаканом бурого и отвратительного пойла, имя которому портвейн, следующее:

-Имажинист был ваш Есенин, и спорить тут не о чем.

Как это не о чем?! Коля был взбешен. Оскорблять великого русского поэта таким срамным словом – это не позволительно. Справедливости ради, следует отметить, что Коля не знал, кто такие имажинисты и знать не хотел. В его сознании имажинизм был таким же ругательством, как и волюнтаризм для одного из героев фильма «Кавказская пленница». В порыве гнева Коля хотел было сорвать с руки перчатку и отхлестать негодяя Щепетилова по его мерзким губам и щекам, а затем вызвать его на дуэль. Он бы так и сделал, если бы у него были перчатки, и за окном был бы романтический 18-й век. Но перчаток Коля не носил, тем более, что на дворе было лето. А за окном гудел, шумел, извергался выхлопными газами ужасный 21-й век. Ему оставалось только подняться и молча, но гордо, с высоко поднятой головой, не попрощавшись покинуть общество невежд и хамов.

-Сволочи! Мрази!, -шептал себе под нос Коля, утирая скупую мужскую слезу. Обида за русскую литературу до такой степени переполняла его, что ей просто необходим был творческий выход. И он дал ей реализоваться, прямо на ходу придумав четверостишие клеймящее всех его врагов:

Оскорбить поэта не сложно.

Оклеветать его же не трудно.

Но скажите, разве так можно.

Разве вам, твари, не нудно?

Оставшись довольным словом: «твари» и уже прикидывая в голове, что Маяковский тоже был хороший поэт и писал вот такие резкие стихи, Коля направился домой. Родителей не было, поэтому была прекрасная возможность потренироваться в чтении стихов. Он достал из письменного стола две аккуратных тетрадки и принялся в слух декламировать поэзию. Величественные образы вставали перед его глазами. Николай Стишко – «Избранное» в пяти томах. Тираж 60 тысяч… нет, лучше 80, да 80 тысяч экземпляров. В предисловии к пятитомнику он так и видел черным по белому: «Оценить вклад Николая Александровича Стишко в современную русскую литературу просто-таки не представляется возможным. За нас это сделает история. Чистота и легкость его поэзии сравнима разве что с еще одним гением России – Сергеем Есениным. К великому сожалению, мы слишком поздно осознали это. Он ушел от нас совсем еще молодым, так и не успев получить Нобелевскую премию по литературе. Но в наших сердцах Николай Александрович навсегда останется…», и так далее. Да! Вот тогда наконец-то современники обратят на него внимание. Вот тогда они пойму, кого потеряли. Ведь чем не гений, а? Сергей Есенин писал:

«Закружилась листва золотая

В розоватой воде на пруду,

Словно бабочек легкая стая

С замираньем летит на звезду…».

«Листья вы желтые, листья вы мятые

Я, как и вы вот грущу

Словно родные вы мною объятые.

Я вас – не отпущу», вторил ему Коля. Да, решено – смерть это единственный выход. Теперь целыми днями его голова была занята только этой мыслью. Необходимо было все предусмотреть. Веревку Коля одолжил у знакомых альпинистов-маляров, так что в ее надежности не приходилось сомневаться. Целых два дня ушло на то, чтобы освоить различные морские узлы (с их помощью веревка будет затянута на крюку, который был предназначен для боксерской груши и находился в комнате поэта) и конечно же знаменитую испанскую петлю. Заранее заготовленный кусок хозяйского мыла, был завернут в старую газету и спрятан под кроватью. На конец-то пришел час Икс. Родители уехали в гости и должны были быть не раньше девяти часов вечера. Оставалось сделать самое главное. Усевшись за письменный стол, Коля на чистом листке бумаге аккуратным почерком вывел следующее: «В моей смерти прошу никого не винить. Судьба не ко всем благосклонна и я пал жертвой этой злодейки. Вот и великий русский поэт Сергей Есенин…». Нет, рано про Есенина. Это они уже сами должны догадаться. Скомкав лист и выбросив его в корзину для бумаг, Коля начал заново: «Каждому из нас отмерен свой срок в этой жизни. Я исчерпал свое время. Прощайте. История нас рассудит». Коля остался доволен написанным и стал радостно потирать руки.

Положив записку на кровать, он забежал в туалет, так как где-то читал, что при повешении может произойти непроизвольное выделение мочи. Допустить то, что бы его – будущего великомученика русской литературы нашли с мокрыми штанами, Коля никак не мог. И вот уже заветный стул. Петля предусмотрительно намылена. Коля предусмотрел все. Все, кроме того, что крюку, на котором обычно болталась боксерская груша, было сто лет в обед, и висел он в последнее время чисто символически. «Что я делаю. Какого поэта теряет мир…», такими были последние мысли Коли, перед тем как он оттолкнул стул и с ужасным грохотом повалился на пол.

Лежа на полу, он не мигая смотрел в потолок. «Наверное еще не время», -подумал он. С мыслью о том, что еще есть время завоевать прижизненную славу, Коля вскочил и дрожащими руками начал записывать выливающиеся из него водопадом слова:

«Я прожил жизнь, я видел смерть.

И долго шел по ложному пути.

Но видит Бог и видит чернь –

Теперь уже от славы не уйти»…


Теги:





-2


Комментарии

#0 16:57  29-11-2004OlegIzSPb    
Ахуенно - сам себе комент написал - даже добавить нечего - вот так надо писать!!!
#1 16:59  29-11-2004Умберто Пантакрылис    
Автор, убей себя!
#2 17:03  29-11-2004Воструха    
зачот
#3 17:07  29-11-2004Кретин    
Афтар мололток!!!

Ржал как сивый мерин!

Пешы ещо.

#4 17:10  29-11-2004Кретин    
Умберто Пантакрылис

Ты ищо жыф?

#5 17:19  29-11-2004Коиторий Удивлеев (Е.А.)    
Кадет Биглер
#6 17:22  29-11-2004    
Саркостично, но простовато. Я ждал што он больше облажаецца.
#7 17:30  29-11-2004Сэмо    
ржал. ы-ы-ы-ы

пиздец.

порадовало. кста, еще кроме выделения мочи у повешенных - бешенный стояк. ы-ы--ы

#8 17:34  29-11-2004Кретин    
...бешенный стояк...?

Ржу!

#9 17:44  29-11-2004Буратина    
а у коли нефстал. видемо он ищё и инпатент.
#10 17:54  29-11-2004Fedott    
Ебаторий Ахуеев.


В точку!

#11 17:57  29-11-2004Рыкъ    
мне вот лично такие тексты нравяться
#12 18:22  29-11-2004булГаХтер    
День качественных креативов на литпроме.
#13 20:50  29-11-2004Марго    
прикольно, кстате
#14 22:53  29-11-2004мухи насрали    
так чё, больше стишков на литпроме не будет?

Комментировать

login
password*

Еше свежачок
11:26  25-11-2024
: [1] [Литература]
дороги выбираем не всегда мы,
наоборот случается подчас
мы ведь и жить порой не ходим сами,
какой-то аватар живет за нас.
Однажды не вернется он из цеха,
он всеми принят, он вошел во вкус,
и смотрит телевизор не для смеха,
и не блюет при слове «профсоюз»…
А я… мне Аннушка дорогу выбирает -
подсолнечное масло, как всегда…
И на Садовой кобрами трамваи
ко мне двоят и тянут провода....
10:16  22-11-2024
: [2] [Литература]
вот если б мы были бессмертны,
то вымерли мы бы давно,
поскольку бессмертные - жертвы,
чья жизнь превратилась в говно.
казалось бы, радуйся - вечен,
и баб вечно юных еби
но…как-то безрадостна печень,
и хер не особо стоит.
Чево тут поделать - не знаю,
какая-то гложет вина -
хоть вечно жена молодая,
но как-то…привычна она....
Часть первая
"Две тени"

Когда я себя забываю,
В глубоком, неласковом сне
В присутствии липкого рая,
В кристалликах из монпансье

В провалах, но сразу же взлётах,
В сумбурных, невнятных речах
Средь выжженных не огнеметом -
Домах, закоулках, печах

Средь незаселенных пространствий,
Среди предвечерней тоски
Вдали от электро всех станций,
И хлада надгробной доски

Я вижу....
День в нокаут отправила ночь,
тот лежал до пяти на Дворцовой,
параллельно генштабу - подковой,
и ему не спешили помочь.
А потом, ухватившись за столп,
окостылил закатом колонну
и лиловый синяк Миллионной
вдруг на Марсовом сделался желт -
это день потащился к метро,
мимо бронзы Барклая де Толли,
за витрины цепляясь без воли,
просто чтобы добраться домой,
и лежать, не вставая, хотя…
покурить бы в закат на балконе,
удивляясь, как клодтовы кони
на асфальте прилечь не...
20:59  16-11-2024
: [3] [Литература]
Люблю в одеяние мятом
Пройтись как последний пижон
Не знатен я, и неопрятен,
Не глуп, и невооружен

Надевши любимую шапку
Что вязана старой вдовой
Иду я навроде как шавка
По бровкам и по мостовой

И в парки вхожу как во храмы
И кланяюсь черным стволам
Деревья мне папы и мамы
Я их опасаюсь - не хам

И скромно вокруг и лилейно
Когда над Тамбовом рассвет
И я согреваюсь портвейном
И дымом плохих сигарет

И тихо вот так отдыхаю
От сытых воспитанных л...