Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Литература:: - ПУСТЫЕПУСТЫЕАвтор: Giggs Глава перваяСтарик отходил плавно, в его умирании не прослеживалось никаких стадий: постепенно и медленно холодели его члены, глаза тускнели и не смотрели уже, а как бы впитывали последние кадры жизни, дыхание становилось все менее глубоким. «Я бы тоже хотел так умереть», - подумалось Павлу. Павел сидел на темной некрашеной табуретке рядом с постелью умирающего и держал его за высохшую руку с длинными желтыми ногтями. Он жадно вслушивался в утихающее дыхание старика и пытался определить, похолодела ли еще рука за последние пять минут. Пегая собака старца сидела в ногах у постели и тоже неотрывно наблюдала за процессом, будто ожидая чего-то необычного с минуты на минуту. Павлу хотелось поговорить с ним напоследок, узнать об ощущениях старика, как-то понять, что ожидает человека «там». Но ему неудобно было мешать старику, лезть в такую минуту со своими просьбами. Да и старик, будто чувствуя потребность Павла, скорее всего, из каприза молчал уже два часа и с некоторой гордыней смотрел куда-то поверх головы Павла. Его суровое лицо будто говорило: «Не чета ты мне, не скоро тебе еще…» И хотя Павел знал, что суровость старческих лиц вовсе не отражает их сути – на самом деле они могут внезапно искривиться и покрыться слезами, не только слезами тоски, боли, но и позорнейшего, младенческого умиления; все-таки, сейчас он не был уже убежден во всем этом. Уверенность старика в своем бесспорном превосходстве на этот раз пересилила таки с детства воспитанное в нем стремление всегда добиваться своего. И Павлу оставалось только сидеть и терпеливо ждать, когда старик проявит слабость и пойдет на контакт. Но даже и в этом спокойном, вынужденном ожидании он напоминал хищника, не оставляющего своей жертве никакого шанса. На какое-то мгновение Павел отвлекся на незначительную мысль о том, какие смерти ему уже довелось увидеть, за долю секунды перед ним пронесся калейдоскоп из гробов, плача родственников, трясущихся старческих рук и домашних животных, становившихся вдруг почему-то умными сверхъестественными тварями в такие часы, как он почувствовал движение на постели. Он быстро глянул в глаза старика. Неожиданно для Павла они оказались очень живыми, даже с какой-то озорной и дерзкой чертовщинкой в зрачках. Глаза старика, несомненно, улыбались или даже ухмылялись, хотя на его бледном лице не шелохнулась ни одна полуумершая уставшая мышца. - Ну вот ты и пришла, Маша, - подмигнув, сказал старик Павлу, вцепившись в его руку с невероятной силой. - Надо лежать тихо, Остап Поликарпыч, - прошептал Павел, осторожно пробуя высвободить руку. - Вот ведь, как выходит, Маша. Прожил я всю жизнь тихо. Никому зла не сделал, да и добра тоже. Всю жизнь, значит, тут, у моря, без людей. Ан, видать, не гоже так жить было. Рука старца была уж абсолютно холодной. Павлу стало немного не по себе, хотя и редко такое случалось. Его поразило, что теперь, с охлаждением, смерть резко отступила или была заменена каким-то эквивалентом, но все-таки, старик не умер. - И что теперь будет, Остап Поликарпыч? – спросил Павел, отчаявшись вызволить свою руку из плена. - Да ничего не будет. Не был наполнен сосуд ничем, понимаешь? Ни медом, ни дегтем. Только паук в нем паутину сплел. Не примут меня, такого-то, убогого «там». Рука старика разжалась. Слез не оказалось, чтобы выразить то, что переполняло его, только ногти его вонзились в простыню. «О Боже! Вот оно. Ну пусть, пусть, не то, что искал, только это, может, еще большая удача, надо только осмыслить все», - думал Павел, быстро поднимаясь к березовой рощице, где была его дача. На другой день Павел отправился к старику с самого утра, даже не позавтракав. По дороге он окунулся в море, чтобы окончательно проснуться. В домике старика не оказалось. Его пес забился в пыльный угол и мрачно следил за гостем. Собака смотрела на Павла как-то странно, будто с некоей гадливостью. Слегка ошалев, Павел попятился к выходу… Ночью в роще кто-то утробно выл. Потом что-то носилось по роще, ломая кусты. Павел ворочался и скрипел зубами, раздраженная жена ушла спать на веранду. Не выдержав, Павел натянул трико и вышел из дому. Дул легкий ветерок, луна куда-то пропадала время от времени, устраивая короткие вспышки. Метрах в пятистах от дачи Павел увидел бредущий по берегу силуэт старика. Рядом метался его старый, ранее всегда ленивый и спокойный пес. Он подбегал спереди, нюхал песок у ног старика, потом снова отступал и снова возвращался понюхать песок. Павел стал быстро спускаться с холма к берегу. Приближаясь, он заметил у старика на плече моток веревки. - Доброй ночи, Остап Поликарпыч. Не спится? - А, Маша, - обрадовался старик, сбросив моток с плеча. «Какая Маша?», - подумал Павел, переводя взгляд на пса. Пес сел и тяжело оглядел пришельца, не принюхиваясь, а именно вглядываясь в фигуру Павла. - У меня, Маша, гостинец есть для тебя, - усмехнулся старик и, достав из-за пазухи небольшой сверток в ситцевой зеленоватой ткани, кинул его Павлу. Павел с любопытством быстро развернул сверток, пальцы утонули в податливой мякоти сгнившей рыбы, в нос ударил сильный смрад. Павел с отвращением откинул рыбу подальше. Она со шлепающим звуком разлетелась на куски, ударившись о камень. - Вот так и меня, Маша, так и меня. Взяли было да тут же и вышвырнули восвояси, - громко сказал старик с обидой в голосе, присаживаясь на песок. Он был бос, в длинной холщовой рубахе и темных брюках от шерстяного костюма. Седые космы его волос время от времени взметал ветер. - Помоги мне, дочка, - после некоторого молчания попросил старик Павла. - Как помочь, Остап Поликарпыч? Старик взял веревку за конец и кинул его Павлу. С другого конца он намотал себе веревку на шею. Потом подозвал пса и маленьким шнурком привязал того за шею к своей щиколотке. - Пойдем мы с Гнедым поплаваем, а ты нас вытяни через полчасика, - сказал старик, подобрав на берегу несколько камней и рассовав их по карманам брюк. - Я все сделаю, Остап Поликарпыч, - пообещал Павел, подумав: «с каким еще Гнедым? Собаку-то не так зовут, кажется?» А старик уже зашел в воду по колени; пес покорно плелся сзади, нюхая воду. - Через полчаса, Маша, не раньше! – крикнул на прощание старик Павлу, окончательно скрываясь в пучине. Павел обмотал на всякий случай веревкой кисть руки и стал пристально следить за тем местом на воде, где миг назад виднелась макушка старика. Теги:
0 Комментарии
#0 11:53 19-01-2005еГог
Жестокая хуйня! Блин, где финал? Какая, аднако, привиредливая смерть.. Это первая глава пока только Ахтунг. Старый зека Остап Поликарпыч Павла машкой заделал... Giggs Во второй придет Маша с косой. К Павлику.? Хуясе. Мне кажетца - мощ. очень страшный мистический триллер. Как у стивена кинга. Очевидно что старикан вылезат из воды уже ночью и в хокейной маске. (если он не состарившийся ихтиандр Беляева) Пока читатель держится в напряжении недоумевая что же происходило в саду ночью, и из-за чего у старика кукушка отлетела и он стал бодреньким правда с тухлой рыбой запазухой. С нетерпением жду туби континеут. Пока не страшно. Но загадочно. Понятно, что старик темнит. А может просто выебываецца ? Как Паша замотивирован ? Гнедой - он метафара ? Саспенс будет во 2-й части ? Маша, мабуть, в кустах ? Сексу!Сексу!Сексу! Понравилось. Пиши продолжение. Охуенно. Я бы не стал продолжение писать. Ощущаю полнейшую дзен-законченность. "Собака смотрела на Павла как-то странно, будто с некоей гадливостью." Вот это понравилось.Буду терь по внимательней присматриваться к четвероногим друзьям. пока хуй знает Еше свежачок дороги выбираем не всегда мы,
наоборот случается подчас мы ведь и жить порой не ходим сами, какой-то аватар живет за нас. Однажды не вернется он из цеха, он всеми принят, он вошел во вкус, и смотрит телевизор не для смеха, и не блюет при слове «профсоюз»… А я… мне Аннушка дорогу выбирает - подсолнечное масло, как всегда… И на Садовой кобрами трамваи ко мне двоят и тянут провода.... вот если б мы были бессмертны,
то вымерли мы бы давно, поскольку бессмертные - жертвы, чья жизнь превратилась в говно. казалось бы, радуйся - вечен, и баб вечно юных еби но…как-то безрадостна печень, и хер не особо стоит. Чево тут поделать - не знаю, какая-то гложет вина - хоть вечно жена молодая, но как-то…привычна она.... Часть первая
"Две тени" Когда я себя забываю, В глубоком, неласковом сне В присутствии липкого рая, В кристалликах из монпансье В провалах, но сразу же взлётах, В сумбурных, невнятных речах Средь выжженных не огнеметом - Домах, закоулках, печах Средь незаселенных пространствий, Среди предвечерней тоски Вдали от электро всех станций, И хлада надгробной доски Я вижу.... День в нокаут отправила ночь,
тот лежал до пяти на Дворцовой, параллельно генштабу - подковой, и ему не спешили помочь. А потом, ухватившись за столп, окостылил закатом колонну и лиловый синяк Миллионной вдруг на Марсовом сделался желт - это день потащился к метро, мимо бронзы Барклая де Толли, за витрины цепляясь без воли, просто чтобы добраться домой, и лежать, не вставая, хотя… покурить бы в закат на балконе, удивляясь, как клодтовы кони на асфальте прилечь не... Люблю в одеяние мятом
Пройтись как последний пижон Не знатен я, и неопрятен, Не глуп, и невооружен Надевши любимую шапку Что вязана старой вдовой Иду я навроде как шавка По бровкам и по мостовой И в парки вхожу как во храмы И кланяюсь черным стволам Деревья мне папы и мамы Я их опасаюсь - не хам И скромно вокруг и лилейно Когда над Тамбовом рассвет И я согреваюсь портвейном И дымом плохих сигарет И тихо вот так отдыхаю От сытых воспитанных л... |