Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Литература:: - ПропащаяПропащаяАвтор: Mr. BushlatТелефонный звонок бритвой разрезал пластилиновую тишину. Терехов поморщился, но потянулся не к трубке, а к пульту от кондиционера, машинально отметив, что в кабинете стало по-предгрозовому душно. Небо за окном казалось выцветшим и скучным. Единственное чахлое дерево, что вот уже несколько лет вызывало постоянное раздражение Терехова, раболепно склонилось под порывами ветра. -Однако, быть буре…-пробормотал он и с подозрением уставился на телефон, усердно повторяющий незатейливый и тем более неприятный рингтон. Даже не глядя на экран, он отчего-то был уверен, что это именно она. Кто еще может быть столь… назойливым? Стараясь не давать волю эмоциям, он резким движением ухватился за трубку и проведя пальцем по экрану, поднес ее к уху. -Але?-сам тон его, нетерпеливый и вопросительный предполагал, что он занят и не готов к долгой и совершенно бессмысленной дискуссии о том, что в «Прада» опять скидки и в этот раз просто необходимо… -Сашок, я заблудилась. Терехов поперхнулся. Любаня редко, очень редко называла его этим омерзительно-слащавым «Сашок», зная как сильно это выводит его из себя. Собственно, по здравому размышлению… Он нахмурился и резко встал из-за стола. Ему показалось, что голос Любани, обычно неестественно-писклявый, в этот раз звучал… отстраненно и чопорно, словно она собиралась сообщить ему о своих собственных похоронах. Было что-то глубоко неправильное и в самой фразе. Он нервно заходил по кабинету, то и дело бросая ненавистные взгляды в окно. В трубке, против ожидания молчали. Наконец, не выдержав, буркнул: -Что… что, прости, ты сделала? Любаня как будто ожидала этого вопроса и тотчас же залопотала сбивчиво и торопливо, путаясь в словах. -Я ехала по Прохоровской, вверх, понимаешь, из центра, а там дорожные работы, ну, такой знак, мол «мы приносим извинения за неудобства» и пыль эта сраная повсюду. А еще вороны… -Что…что за?.. -Ты погоди, не перебивай, иначе я запутаюсь совсем. Так вот, я решила свернуть на Чкалова, там знак, но ментов нет никогда, через двойную. Понимаешь? Я себе думаю-если проехать по Чкалова и повернуть на Эстонскую, потом через мост и… -Выезжаешь на Скоростную,-автоматически закончил Терехов. Ему очень не нравился голос Любани. Дерево за окном, будто издеваясь размахивало ветвями. Краем глаза, он уловил движение и, присмотревшись, с каким-то тупым удивлением отметил, что на одной из толстых веток спиной к нему сидит крупная черная крыса. -Не перебивай!-взвизгнула Любаня. Он чуть не выронил телефон. -Да, на Сокростную, конечно. Я тоже так думала. И вот,… Ты слушаешь? Он кивнул, неотрывно глядя на крысу. Мерзкий грызун теперь повернулся к нему боком и то и дело косился красным воспаленным глазом в сторону Терехова. -А?-опомнился он,-Да, да, я слушаю. Что случилось, ты говоришь? -Я говорю, ты идиот!-закричала она и эта фраза показалась Терехову едва ли не доказательством того, что Любаня спятила. Он даже не нашелся с ответом, продолжая пялиться на крысу, что раскачивалась на ветке, чудом не падая. -И ты меня не слушаешь. Ну, Сашок, я тебя умоляю, просто послушай молча, хорошо? Так вот, я еду по Чкалова и тут, черт меня дернул свернуть вправо, не доезжая до Эстонской. Пробка такая, что… Я психанула, в общем. И мне казалось, что если я снова сверну, то выеду на Эстонскую. Ну… так и должно было быть, понимаешь? Вот только по какой-то причине….-ее голос снова поднялся до визга,-За каким-то хером этого не случилось. Потому что на этой улице вообще не было поворотов. Прямая как палка и узкая-я все думала, что будет, если навстречу мне кто поедет. Там не разминуться никак! Узкая такая…. Я говорила уже, да? Дорога убитая, вся в ямах, еще и машины припаркованы повсюду. Дома,.. ну, старый город, ты понимаешь, вся эта ракушнячная романтика сраная. Балконы… с ковкой. Деревья… В общем, я поехала дальше. Вперед. И еще дальше. Снова вперед. На улице-никого. Ни одного человека, только эти машины у бордюров. И балконы. Все в трещинах, трусы стиранные на веревках, как флаги, окна, все больше… заколоченные. Я не понимаю, почему окна заколоченные, если белье на веревках? Это как вообще, а? Терехов молчал, повернувшись спиной к окну и стараясь убедить себя в том, что ощущение сверлящего взгляда между лопаток-лишь плод его воображения. Монолог Любани казался ему и лишенным всяческой логики и, в то же время-возбуждал какое-то противоестественное любопытство. Он ощущал себя слушателем радио-выпуска «Сумеречной Зоны» . -Ты не пропадай только, ладно? Он лишь хмыкнул в ответ. -Короче, эта улица… я в определенный момент поняла, что все как-то странно… Она не заканчивалась, ни тебе проходов между домами, ни переулков, ни поворотов. И… сама дорога… ну, дорожное полотно…. Словом, сначала-это был асфальт, ок? А потом, какая-то бетонная хрень, плиты такие как на аэродроме… Вот только, эти были уложены кое-как-колеса каждый раз проваливались между ними, я уже и не думала про ходовую-все хотела выбраться и …ну вот. А потом и плиты пропали, а появилось… Ну… Как тебе объяснить-словно кто-то бетоном залил…брусчатку, вот, и это давно уже было. Бетон откололся и я то и дело наезжала на участки из камней. Потом… улица свернула вправо и я так обрадовалась-подумала, что вот оно, сейчас я выеду на Эстонскую или… Да не важно, куда, но выеду…к людям. Тем более, я постоянно слышала звуки с дороги… Будто трамвай прошел где-то совсем рядом. Самое смешное-мне ни разу не пришло в голову, что можно просто повернуть и поехать назад. Да и… сейчас-то я понимаю, что вряд ли смогла бы развернуться в такой тесноте. А тут, я проехала буквально полквартала и… слушай, Терехов, ты когда-нибудь был на Скрладсклом Базаре? Он отнял трубку от уха и с каким-то детским ужасом уставился на нее так, будто из телефона вот-вот полезут мокрицы. -Складском? Ты сказала-Складском? Не припомина… -Скрладсклом, я сказала. Знаешь о таком? -Нет… Что ты говоришь? Скрладсклой Базар. Небольшая площадь, от которой во все стороны расходятся узкие извилистые улочки. Мощеные сраной брусчаткой и залитые бетоном. Это ж каким нужно быть дегенератом, чтобы заливать брусчатку бетоном? Залили бы говном, лучше,-она замолчала на секунду, очевидно стараясь взять себя в руки и продолжила: -По центру –широкое двухэтажное здание с окнами из… Такая хрень, как на заводах советских, понимаешь? -Стеклоблоки,-тихо произнес он. -Ну да. И, вот засада-половина этих блоков разбита, прям как на заброшенных заводах. По центру-деревянная двустворчатая дверь. Тоже заколоченная, почему бы и нет? И над дверью этой-собственно надпись: «Скрладсклой Базар». Там еще ступеньки и прямо на них сидят старушки…продают всяческий хлам как на блошином рынке. На газеточках разложили и …-она всхлипнула,-Они крыс продают, Саша! Крысиные головы! -Так, Люба, успокойся немедленно! -он старался не повышать голос, сохранить спокойствие, но, какое тут к черту спокойствие, если… Он затравленно повернулся к окну и облегченно выдохнул, не заметив и следа жирной крысы на яростно раскачиваюшейся ветке. Должно быть, зверька сдуло ветром. -Тебе показалось,-тихо и рассудительно начал Терехов, но она прервала его. -Ни слова больше. Я тебя спрошу, когда нужно будет. Сейчас-слушай. У меня мало времени. Он хотел было спросить, почему, собственно,.. но Любаня не дала ему и шанса. -Вся эта площадь… какая-то неправильная… Что-то с пропорциями. Вокруг-покосившиеся магазинчики, я уже не стала разбирать, что они продают и все эти… домики выглядят так, словно вот-вот рухнут. Они … неживые как декорации в театре. Вот еще. Кроме бабок на ступеньках, я вообще не увидела ни одного человека. Несколько собак, худые такие, грязные как с помойки… думаю-с помойки и есть, и старухи. Ни одной движущейся машины, никого. Когда я въехала на площадь… В общем, тут я сделала глупость, потому что солнце уже садилось и я…-Терехов с недоумением посмотрел в окно. Все так же, в агонии билось дерево, все так же давило небо, но сумерки только-только вступали в свои права. -…могла повернуть и поехать назад. А вместо этого, я почему-то решила поехать вперед, по одной из улочек, мимо старух. Вот я вбила себе в голову, что можно выехать на дорогу нормальную и все. Как морок. В общем, я еще раз свернула и … помню, краем глаза зацепила табличку-«Улица трапеций». Смешное название, правда?-она нервно хихикнула,-И очень меткое, это я тебе как математик-недоучка говорю. Там все неправильно, все!-выкрикнула она,-Во-первых, такие дома… ну, просто не могут существовать, они должны были упасть лет сто тому. Понимаешь, они… как будто под углом к дороге находятся, чуть ли не касаются крышами. И потом, они узкие у основания и …расширяются на высоте. Это же невозможно! Я не знаю…-она снова всхлипнула,-Я старалась не смотреть по сторонам, убедила себя, дура, в том, что еще чуть-чуть и все, трамвайные пути, дорога…. Люди. С трамвайными путями я не ошиблась.-Любаня издала сухой смешок и Терехову стало морозно. –Я их скорее почувствовала сначала, а потом уже увидела. Под колесами. Вот только я не понимаю хоть убей как по этой улице вообще мог идти трамвай. И не снести какой-нибудь дом. А потом… А потом, Сашок, улица закончилась. Вот просто так, взяла и закончилась. Я не сразу сориентировалась, я вообще не очень хорошо вижу вечером, но отреагировала вовремя. Иначе, врезалась бы и тогда… я бы тебе уже не позвонила. -Врезалась бы?-эхом повторил Терехов. -В стену, Саша. В стену из этой самой брусчатки. Улица оканчивается стеной. А рельсы, дружочек, продолжают идти по этой стене вверх. И я не знаю,-теперь она уже не сдерживаясь, кричала,-какой высоты эта стена, потому что мне кажется, блядь, что она уходит прямо в небо, блядь! -Подожди, подожди… Люба! Что ты говоришь такое? -Ах,-отмахнулась она,-сейчас, я уже почти рассказала. Погоди минутку еще. Я, Саша, вовремя затормозила, в метре где-то от стены. Включила фары и вышла из машины, Осмотрелась. Эти клятые дома упираются прямо в нее. Я не знаю,.. в темноте сложно разглядеть, но мне показалось, что они сделаны из дерева. И выкрашены толи в зеленый, толи в синий цвет. Окна заколочены, но доски прибиты кое-как… щели такие, что мой кулак свободно пройдет. По ногами…так мягко. Я посмотрела-там все мхом заросло. Ты только слушай, слушай, не перебивай. Потом… я уже собиралась возвращаться в машину и…-она помедлила и Терехов испытал сильнейшее желание повесить трубку, швырнуть ее о стену так, чтобы… и тут Любаня заговорила снова; ее голос странным образом окреп и вместе с тем стал совершенно механическим,- Я услышала…звук. Влажный, будто что-то мокрое тянется по земле. Посмотрела… Сначала, я не поняла что это-было уже совершенно темно. Я еще подумала-неплохо бы зажечь фонари. Прямо надо мной был один, покосившийся, заросший вьюном и, я уверена была, что он не работает, понимаешь? Трудно представить, что на этой улице что-то работает. Поэтому, я подошла поближе… Теперь стена была за моей спиной, а эта штука… маленькая такая, размером не больше крысы,-при этих словах Терехов вздрогнул и бросил опасливый взгляд за окно,-только я все равно не могла понять что это за ерунда. Она… ползла в мою сторону. Я подошла еще на шаг ближе и тут заметила, что эта штука не одна. За ней, ну в нескольких метрах буквально ползла еще одна такая же. А следом еще несколько. И с этого расстояния, я понимала, что это не крысы-крысы так не передвигаются. Они скорее напоминали слизней. И тут, вдруг, как на заказ, стало светло. Я даже и не поняла сразу, что происходит, а потом, буквально через секунду, доперла-это зажегся фонарь. Тот самый, за моей спиной. И не он один, а все фонари по обе стороны улицы. Ее прямо залило….фу, противно, -она поперхнулась, -таким тусклым, желтым светом… Как гной. Я сначала посмотрела вперед. Понимаешь? Для того, чтобы понять как мне выезжать задом по этой брусчатке….и мне показалось…точно показалось, что в глубине переулка дорога вспучивается, комом встает, и по этой узенькой совсем дорожке, между домов ползли…не несколько, а много, Саша, очень много этих штук. Вот только, при свете, я увидела, что это не крысы ни черта, а… Как же тебе объяснить?.. Это были рыбы! Выпотрошенные рыбьи туши без голов-они извивались, подпрыгивали, цеплялись за камни плавниками, где могли и ползли, боже, какая мерзость! Там были и совсем маленькие, но чуть подальше я заметила и крупных, очень больших. Но,-она истерически хохотнула,-кое в чем я была права. Между ними попадались и крысы. Они шныряли между этих… трупиков, хватали зубами и тащили куда-то. Я не помню, завизжала я или нет. Наверное-нет. Потому что, если бы я завизжала, я бы не услышала… Такой же звук за спиной. Со стены, откуда-то сверху просто сыпались эти твари. Шлепались о камни и ползли, ползли. Некоторые падали на машину, весело так извивались, словно дурачились. Будто улыбались мне вспоротыми животами. Тогда я поняла, что они меня хотят сожрать, Сашок. Я даже и не раздумывала больше. И так – слишком долго я на них пялилась. Прыгнула к ближайшему подъезду, он тоже был заколочен, но так хлипко, что мне даже напрягаться не пришлось-я отодрала эти две хилые деревяшки и … Ты слушаешь?-внезапно спросила она,-Слышишь меня? -Я тебя слышу,-ответил Терехов, удивляясь и ужасаясь своему разом севшему голосу. -Ну, слушай, слушай. Тебе полезно. Так вот, я вбежала в подъезд, захлопнула за собой дверь, просто прикрыла, как могла. Внутри темно, но все же кое-что видно. Еле-еле. Там … обычный подъезд-короткий коридор, почтовые ящики и отопительная батарея огромная в углу. И лестница. Я так не бегала в жизни никогда. Мне казалось, что я лечу. Мигом добралась до третьего этажа, на каждой площадке по две двери и они…как же сказать-то…выдавлены наружу, что ли? Лежат трухой прямо на площадке и провалы эти черные квартир. Как рты. Саша, на третьем этаже, я увидела запертую дверь,-Любаня выпустила воздух и теперь он услышал, что к ее голосу примешивается какой-то звук. Словно лопаются пузыри на болоте. -Я…не знаю, что на меня нашло, но… Ты не понимаешь, я слышала, что эти… рыбы, блядь, уже в подъезде. Шлепают по ступенькам. А тут дверь. Обычная, дерматином обитая дверь. И я…нащупала звонок и позвонила. Такая…трель, помнишь, ты мне рассказывал, что у твоих родителей когда-то был японский звонок, что соловьем заливался? На секунду…я подумала было, что там никого нет да и не может жить никто в этом доме, но тут… Я клянусь тебе, я услышала как кто-то сказал: «Минуточку!» И кто-то сказал : «Уже иду!» И мне стало… спокойно как в детстве, когда идет гроза, а ты бежишь к маме и прыгаешь к ней на коленки, а она вроде и сердится, ты только не перебивай меня, Сашенька, у меня совсем мало времени, но на самом деле рада и она обнимает тебя, а тебе легко и спокойно у нее на груди и ты слышишь, слышишь как бьется ее сердце. Вот и я… услышала как бьется сердце. Ровный, тяжелый, мокрый звук. А потом… дверь начала вспучиваться. Трескаться, будто что-то давило ее изнутри. И все это время я продолжала слышать: «Иду! Уже иду!» Я… я попятилась и поднялась на несколько ступенек выше, но…мне было страшно и все равно, мне НУЖНО было увидеть, понимаешь? Я думала, дверь разлетится ко всем чертям, но она… просто раскрылась во все стороны как морская звезда и оттуда…в темноте сложно разобрать и эта штука, она была черная как смола и густая, очень густая. Она… оно полилось прямо ко мне, быстро полилось и я побежала вверх по ступеням, вот только ступени, Саша, закончились через два пролета и… -Люба! - Терехов хотел сказать много, но не мог выдавить из себя ничего более. Ему казалось, что именно в эту секунду важно, очень важно, чтобы Любаня слушала и слышала его дыханье, его… Но, вместо этого он физически ощущал как заражает ее своим ужасом. -А я тебя полюбила, Саша,-она захлебнулась и мокро закашлялась,-Не сразу, конечно и я понимаю, что у нас отношения без обязательств и,-она снова зашлась влажным густым кашлем,-и без будущего и мне казалось, что все это только лишь для того, чтобы… чтобы переждать, понимаешь, дождаться чего-то большего, но потом, я вдруг поняла, что ты и есть это большее и мне ничего от тебя не нужно, ни денег, ни подарков, просто, чтобы ты был рядом, но это нарушило бы,-она задохнулась и с омерзительным хрипом втянула в себя воздух; ее голос теперь казался совсем тихим на фоне жадного бурлящего шума, -правила, ой,мамочка!... И-игры, вот! Но ты должен знать, ты просто должен был это узнать… и… …Это совсем не больно, милый. Так медленно… Мне кажется, что оно… дало мне время…ну…попрощаться. Я по горло в теплой, черной трясине и .. мне кажется,.. нет, я уверена, дружочек, оно меня ест. Какое-то внешнее пищеварение, как у пауков. Я всегда боялась,..-чавкающие звуки стали громче и яростней, на их фоне, голос Любани все более отдалялся,-боли… Но… боли нет. И страха больше нет, любимый. Я словно спряталась в маминых объятьях. И я слышу как бьется ее сердце,-она захлебнулась и Терехов не удержавшись взвизгнул тонко, по – бабьи,-Быть может-это анестезия и она в полной мере подействовала только сейчас… Что-то слопало мой страх…-снова этот хлюпающий жадный звук в трубке,-вот…и все, теперь все,-злое, торжествующее чавканье заполонило эфир и в этом какофоническом шуме, ему послышался ускользающий шепот: -Мамочка спрячет Любочку на коленках… -Мамочка… Телефон захлебнулся вязким бульканьем и замолчал. Терехов сильно, до боли прижал трубку к уху. -Але! Але!-сначала шепотом, а потом, срываясь на крик повторял он раз за разом. Он понимал, что ответа не будет, но продолжал кричать, стараясь заглушить воспоминание о влажном чавкающем шелесте, вплетающемся в монолог Любани. И… было еще кое-что. За окном. Не в силах противиться, подобно кролику, отвечающему на призыв удава, он медленно повернулся, продолжая держать мертвый телефон у уха. За стеклом, на ветке неистово раскачивающегося под порывами ветра дерева, сидела давешняя черная крыса, с яростными и пустыми красными глазами. В зубах ее извивалась и била хвостом безголовая выпотрошенная рыба. Теги:
3 Комментарии
#0 16:34 18-08-2015Гудвин
замечательно завораживающе сумерки. часть заключительная. "я пропала" главное, не забыла испугаться, позвонить и долго, во всех подробностях и заметь, литературным языком, рассказать как я пропала. вот за что ненавижу литературу. минус. жирный. это 5 надо почетать, раз рапана ругает ну... во все это, я играл, переиграл, в тыще играх наверно.. во все эти ужастики, хорроры.. даже незнаю что сказать.. дежовю у меня и главное, что пмногие из них начинаются, или с телефонного звонка, или письма.... полное дежывю отлично читал, но не дочитал, слишком наваристо, чтоб много так осилить, но да, хорошо написано многабукф ниасилю сенопсес можно? Шляпа, конечно, но человек хороший писал, сразу видно. Замечательно. зашла, и сделала замечание учительница Было уже. В разных вариантах, но было. Отлично. Единственное - еще неделю назад написал схожий эпизод. Совпало. ггы Выложу завтра. Еше свежачок …ложью пахло и лимонадом,
в углу охуевала елка… девка кокетничала: Ну не надо… но всхлипнула и умолкла. А, была тут некая Жанна - снегурочка в макияже гот - сидела на лестнице, как долгожданный, новый астрономический год. Потом - в комнату раз, и come in оправила скромно платьице… Трамвая жду, мол… дала двоим - скоро гражданами обрюхатится.... Осень заткнёт листвой не один фонтан,
прохожих, меня, не живущего по соседству. Мёртвые правила падают за диван фантиками от конфет, истреблённых в детстве. С ужасом щупай пространство вокруг себя, словно был тренирован, натаскан, но в тапочках страха.... Мастера медведь съел. Натурально. Белый медведь . Потому что не нужно ходить туда, куда не нужно. Табличка висит. "Не ходить". Теперь где нового мастера искать. Медведь за него работать будет что ли. Услили ограждение. Периметр обнесли колючей проволокой.... ПРОДЫРЕЦ
(сказка о чём-то) Сюр&Треш Встретились как-то в лоханке постирушечной 2 дырки-отверстия носочные, принюхались друг к дружке и очень обрадовались.... Крутит событий Чёртово колесо
Время. На гребне выси стареют дети. Осень включает дворника - пылесос, Самый простой и мощный в своём сигменте. Странный чувак. Расхлыстан да нетверёз. Жадина - через трубочку губ влюблённо Тянет в режиме "турбо" печаль берёз, Силу и вдохновенную нежность клёнов.... |